Кабинет в пригороде, который я поочередно делил с доктором Гонсалес, находился в трехэтажном офисном здании из коричневого кирпича 70-х годов постройки, расположенном между торговыми центрами, автосалонами и кафе быстрого питания. Помещение обставлено скромно: большой дубовый стол с двумя стульями перед ним, угловым столиком, на котором стоял искусственный цветок, подарок моей жены. Окно почти во всю стену позволяло оценивать трафик на «95-ой Улице». Стены серовато-белого оттенка, ковер и мебель коричневых оттенков. Помимо окна отвлекаться мне не на что.
Карен села на стул напротив меня и вздохнула.
- Что привело Вас ко мне? - спросил я. Обычно я использовал данную формулу, чтобы побудить человека поделиться своими бедами, а не закрыться. Почти все остальные варианты («Чего Вы хотите?», «Что с Вами не так?», «Я понимаю, Вы подавлены...») отпадают.
Карен нервно ерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Стул был слишком мал для нее, хотя, съежившись, сидя вполоборота, она выглядела не такой уж и большой.
- Я была... в депрессии... последние три с половиной года, - проговорила Карен. Прежде, чем сказать это, она быстро вдохнула, что произвело впечатление, будто она в нерешительности. Она произнесла эти слова с явным напряжением, после чего замолчала.
- Вы до этого не страдали от депрессии? - поинтересовался я.
Она пожала плечами, при этом покачав отрицательно головой.
- Никаких намеков на нее по мере взросления?
Снова такая же реакция.
- Нет, у меня не было проблем до рождения моего второго ребенка, моей дочери, после кесарева.
Карен кратко описала свое пребывание в госпитале.
- Боли остались. Она вздохнула, собирая волю в кулак.
- Врачи в итоге удалили часть легкого через разрез на спине, - она провела линию от своей правой груди до позвоночника. - Я долго болела и не могла сразу быть со своим ребенком. В глазах появились слезы.
- Я не могла кормить грудью, а мой сын, которому исполнилось два с половиной года, не признавал меня, когда я вернулась домой.
Она рассказала, что ее посадили на антидепрессанты и болеутоляющие, хотя от них она чувствовала себе еще более подавленной. По собственному опыту знаю, что среди пациентов, испытывающих постоянную боль, депрессия - распространенное явление. Должно быть, и вся ее остальная жизнь - сплошное мучение.
- Как обстоят дела дома теперь? - спрашиваю я.
Она снова беспомощно, словно извиняясь, пожала плечами. Она говорила так, будто каждое слово надо вытягивать из нее клещами, будто какая-то внутренняя сила не давала ей сказать, что с ней не так. Ее речь настолько медленная, что я был вынужден напрягать свое внимание.
