бреются старые и молодые жонки и девочки, а бреют
[178] на себе все воло/
л. 448/сы
[179], и бороды, и головы, и хвосты, да пойдут к бутхану; да со всякие головы емлют по две шешькени пошлины на Бута, а с коней по четыре футы; а съезжается к бутхану всех людей бысты азарълек вах башет сат азаре лек. В бухане же Бут вырезан ис камени ис черного, велми велик, да хвост у него через него, да руку правую поднял высоко да простер ее, аки Устенеян царь Цареградскы, а в левой руце у него копие, а на нем нет ничего, а гузно у него обязано ширинкою, а видение обезьянино, а иные Буты наги, нет ничего, кот ачюк, а жонки Бутовы нагы вырезаны и с соромом и з детми, а перед Бутом же стоит вол велми велик, а вырезай ис камени ис черного, а весь позолочен, а целуют его в копыто, а сыплют на
[180] него цветы.
Индеяне же не едят никоторого же мяса, ни яловичины, ни боранины, ни курятины, ни рыбы, ни свинины, а свиней же у них велми много; ядят же в день двожды, а ночи не ядят, а вина не пиют, ни сыты; а з бесермены не пиют, ни ядят. А ества же их плоха, а один с одным ни пьет, ни есть, ни з женою; а едят брынец, /л. 448 об./ да кичири с маслом, да травы розные ядят, а варят с маслом, да с молоком, а едят все[181] рукою правою[182], а левою не приимется ни за что; а ножа не дрьжкат, а лжицы не знают; а на дорозе кто же варит себе кашу, а у всякого по горньцу. А от бесермен крыются, чтоб не посмотрил ни в горнець, ни в еству; а толко посмотрит, ино тое ествы не едят, а едят, покрываются платом, чтобы никто не видел его.
А намаз же их на восток по-рускыи, обе рукы подымают высоко, да кладут на темя, да ложатся ниць на земле, да весь ся истягнет[183] по земли, то их поклоны. А ести же садятся, и оны омывают руки да ноги, да и рот пополаскывают. А бутханы же их без дверей, а ставлены на восток, а Буты стоят на восток. А кто у них умрет, ини тех жгут, да и попел сыплют на воду. А у жены[184] дитя родит[185], ино бабит муж[186], а имя сыну дает отець, а мати дочери; а добровта у них нет, а сорома не знают. Пошел или пришел, ини ся кланяют по чернеческыи, обе рукы до земли дотычют, а не говорит ничего.
К Первоти же ездят о великом заговение, к своему, их туто Иерусалим, а бесерменскыи[187] Мякька[188], а по-ру/л. 449/скы Иерусалим, а по-индейскыи Порват. А сьезжаются все наги, толко на гузне плат; а жонки все наги, толко на гузне фота, а иные ф фотах, да на шсях жемчюгу много, да яхонтов, да на руках обручи да перстьни
