— Быстррей, Юппи, быстррей! Не оглядывайся! Скоррей, скоррей!
И он бежал так, что из него совсем выветрился холодный, властный голос Змеи.
Ночь они провели с Карамбой рядом: Юппи в развилке дерева, а Карамба чуть выше, на ветке.
Не очень-то легко было уснуть после пережитого, но Карамба, такая заботливая в этот вечер, сказала, что она предупредит его, если кто нехороший будет подкрадываться.
— Как же ты мне скажешь, Карамба, кто это?
— А я закрричу его голосом. Он будет подкррадываться потихоньку, а я закрричу его голосом.
— А ты умеешь?
Вместо ответа Карамба принялась говорить на всех звериных языках. Шипение, мычание, рычание, писк разных зверей и зверушек и песни всяческих птиц, которых Юппи еще и не слышал, раздались в воздухе, и лес, казавшийся Юппи пустым, зашевелился, потому что каждый из зверей подумал: что бы это все могло означать?
— Какая ты талантливая, Карамба! — восхитился Юппи.
— Я очень талантливая,— спокойно согласилась Карамба.
— Только ты много болтаешь,— сказал, подумав, Юппи.— Так ты выболтаешь весь талант.
— Я очщщень щще-едрая-а,— прошипела Карамба голосом Змеи, и они оба вздрогнули, а Юппи даже в темноте почувствовал, как у него побледнел хвост. А потом оба рассмеялись. И скоро заснули.
Только не очень-то спокойно спала Карамба. Она вскрикивала то одним, то другим голосом, и сначала Юппи пугался, а потом только понимал, что это она во сне. Лишь к рассвету он уснул по-настоящему крепко. А проснулся от утреннего крика Карамбы.
— Урра! Урра! — кричала Карамба.— Как хоррошо, что утрро всегда повторряется — всегда одно и то же пррекррасное утрро!
Юппи молчал и о чем-то думал.
— Рразве я не пррава? — крикнула весело Карамба над самым его ухом.
— Немножко да, но немножко нет,— сказал Юппи.
Он подумал, что не может быть утро тем же, что вчера, если даже он, малыш Юппи, всего день спустя уже немного другой. Еще вчера он отвечал на любой вопрос и если что- нибудь и спрашивал в свою очередь, то разве лишь для того, чтобы уточнить вопрос. Сегодня на вопрос Карамбы он, правда, ответил, но так коротко, что почти непонятно. Зато, подумав, сам спросил:
— Карамба, кто я?
— Ты — Юппи,— сказала Карамба, прихорашиваясь — встряхивая и приглаживая каждое перышко.
— Я — слон?
— Нет.
— Я — бегемот?
— Еще чего! Нет, конечно!
— Я — антилопа?
— Нет.
Так он перебрал всех, кого знал, но не был ни одним из них.
— Если я никто, то, может, меня и нет? — спросил Юппи.
— У тебя очень плохой харрактер,— сказала сердито Карамба.— А плохой харрактер не может быть у никого.
