Хотя по браслету меня потом, если что, найдут…
Бр-р, ну что за мысли?
Я завернула за угол дома и чуть не завизжала, потому что из-за мусорной бочки выпрыгнуло две крупных белых твари со свалявшейся шерстью и острыми рогами посреди бошек — и умчалось куда-то в темноту.
— Тьфу, единороги… — выругалась и смело шагнула в проулок.
И завизжала уже по настоящему.
— Он был там! Оно…
Стражи смотрели на меня снисходительно и посмеивались, а я… я только-только зубами стучать перестала.
Впрочем, пусть смеются. Бешенство мне нравилось больше паники.
— Там. Был. Труп, — процедила сквозь зубы, — Я между прочим сама из управления, а не истеричная яри, которой привиделся в брошенной груде мусора человек
— А если сама из управления, чего же нас позвала? — спросил правый, который молодой и нахальный, и подмигнул.
А я покраснела.
Ну да, странно выскакивать из переулка с воплями: «Стража! стража!», если ты вроде как сама и есть та самая стража.
Но и галлюцинациями я не страдала, знала точно — там лежал человек. К которому я, пусть и зажмурившись, но подошла. Успела заметить добротную одежду, бородатое лицо и то, что он был совершенно недвижим.
Конечно, следовало бы пульс прощупать — это подсказывали здравый смысл и инструкции — но я-то прежде мертвые тела только на экране видела, не стоило требовать с меня слишком многого…
— Он был там, — сказала уже спокойней, — Мужчина, довольно высокий и хорошо одетый. Я не знаю, что с ним произошло — может растворился, или его убийцы утащили и спрятали, а может сожрали единороги, но то, что он там лежал, я уверена. Так что если вы не хотите сами все осмотреть, хотя бы подсветите своими фонарями, чтобы я это сделала и докладную записку в управление отнесла.
Приказывать я им, конечно, не могла — не по рангу. Но стражи здраво рассудили, что я могу докладную и на них накатать если не помогут, и снова шагнули со мной за бочки, за которыми не очень-то приятно и пахло.
Пристальный осмотр не дал нам обнаружить ни частей тела, ни орудий преступления, ни даже крови. Впрочем, стражи меня не торопили, как я полагаю по причине того, что моя отставленная пятая точка в брюках — кюлотах интересовала их достаточно, чтобы позволить мне изучать все едва ли не на четвереньках.
— Я же говорила! — завопила торжествующе. — Вот!
— Что? — наклонился тот, что постарше.
— Перчатка!
— И что?
— Ну как, что? — заговорила возбужденно, показывая на тонкую кожаную перчатку, валяющуюся у обшарпанной стены дома, — это его перчатка!
