Я старался утешить ее, сколько мог и как умел; ибо по молодости лет, чувствуя только настоящее, в рассуждении будущего был гораздо спокойнее ее; как бы то ни было, я успел успокоить ее столько, что отчаяние ее превратилось напоследок в тихую горесть. До сего времени я не знал ничего о подробностях ее жизни; но в продолжение вечера, для облегчения ли стесненного и растерзанного сердца своего, или для моего наставления, рассказала она нам все обстоятельства прошедшего от младенческого возраста своего до настоящего времени.
"Я, — говорила она, — природная гайканка, {Гайкус, праправнук Афета, одного из сыновей праведного Ноя, — есть первый основатель Армении; он предприял вместе с Немвродом столпотворение вавилонское, но, не захотев признать над собою верховной власти Немврода, удалился в свою землю, и после в возгоревшейся за то между ими войне убил его. По имени его армяне называются и гайканцами, или племя гайканское.[8]}[9] и от сего племени происходящие предки наши, просветившиеся светом евангельского учения от священномученика Григория
, просветителя Армении,
[10] пребывали в христианском законе. От честных родителей родилась я в 1751 году в Газах.
{Провинция Газах принадлежит Грузии и граничит с Персиею.} — На двухгодовом возрасте лишилась я отца моего, а твоего деда. После того чрез два года лезгинцы под предводительством своих начальников делали беспрестанные набеги на Грузию,
[11] производя грабительства и убийства, а с другой стороны, в сие же самое время такой был в наших местах голод, что народ, подобно скотам, принужден был питаться травою или кто что мог найти; и наконец жители до такой доведены были крайности, что отцы и матери отпирались от детей своих и бросали их. — Мать моя, а твоя бабушка, видя, что ей со мною неизбежная предстоит погибель и от голода, от убийств и грабителей, отправилась со мною в Ериван в намерении пройти в Вагаршапат, где по совершенному спокойствию жители наслаждались изобилием и где старшая сестра моя была в замужестве за человеком не бедным. Но по двухдневном нашем путешествии лезгинцы напала на наш караван и все разграбили; старых мужчин убили, а молодых взяли в плен, в который увлекли и меня; а мать мою по старости и слабости бросили на месте, сняв с нее все платье, словом, оставили обнаженную и бесчувственную. По прошествии некоторого времени я была продана от них в персидский город Ганджу одному знатному персиянину по имени Чолоху Сафар-бек, который, будучи человек чувствительный, сжалился над моим младенчеством, принял меня не так, как невольницу, но воспитывал как родную дочь и обучал персидской грамоте и закону. По прошествии же двух лет, когда я оказывала в учении совершенные успехи, Сафар-бек, видя, что человеколюбивые его попечения обо мне не остаются втуне, положил наконец причесть меня к своему роду и на седьмом году моего возраста сговорил меня за родного своего сына, сделав чрез своего муллу кябин (свадебный контракт).