И вот, когда он (Мушег’) производил смотр своему войску, чтоб определить число живых и умерших, падших в бою, пред ним предстал гонец, приветствовал и подал ему письмо. Мушег’ взял письмо и спросил: «Все ли цело и благополучно?». Гонец ответил: «Все цело и благополучно; я больше ничего не знаю; мне только приказали спешно призвать тебя».
Он немедленно снарядился как бы на войну, ибо, подумал он, может быть предстоит какое нибудь военное дело, или царь хочет оказать им какую нибудь милость за их труды. Он взял с собой две тысячи вооруженных всадников из дворян и простых людей, которых считал достойными награды и в искусстве которых был уверен.
Царь о нем написал также патрику Иохану, чтобы его отпустил, и он разрешил ему поехать с таким приготовлением, и приказал всем надеть свое оружие. Снарядились и поехали.
Когда они вступили в (персидский) лагерь и подошли к царскому машкаперчану, им послали приказ: не подъезжать со столь большим количеством людей, а остановить их подальше, представиться царю с немногими людьми.
Он на это не согласился и насильно подъехал к двери царскою шатра: войско персидское стояло вокруг вооруженное. Сойдя с коня, он с 50-тью людьми подошел к двери шатра. А войско на конях стояло в полной готовности. Устрашился царь и все его войско, и хотели скрыть задуманное коварство. Когда он достиг двери шатра, подошли к нему привратник и говорит: «Сними с поясницы пояс и меч и сложи с себя доспехи, ибо нет закона представляться царю в вооружении». Тогда в сердце его запало подозрение, стал он приготовляться к нападению. Он ответил привратникам, говоря: «С малолетства я воспитывался вместе с царями, подобно моим предкам и дедам; теперь я пришел к царскому двору, как на парад. Ужель я должен скинуть вооружение, ужель я сниму с себя пояс и кушак, которые я никогда не снимаю даже в моем доме во время пира? Или мне ли не знать ваше персидское коварство?». И приказал одному отроку побежать к войску, двинуть его на помощь, а сам повернулся и ушел.
Донесли царю, что он не согласился войти так (без оружие), а повернулся и ушел. Царь стал утаивать свое злое намерение и сказал: «Оставим пока эту мысль; пусть придет, как сам хочет». Ибо он был молод, и войско у него небольшое и слабое. Позвали его снова и говорят: «Царь разрешил войти, как сам хочешь». Он вернулся и сказал: «Пойду посмотрю, какое добро намерен мне сделать царь царей».
И он вошел в шатер к царю с семью людьми, преклонился пред царем, поцеловал землю и встал. Царь же не протянул руки по обычаю, чтоб его принять и приветствовать, а остался безмолвный и неподвижным. Итак все остались безмолвными и неподвижными. Царь испугался и не мог ни отдать приказа, как задумал, ни вымолвить что-нибудь от страха.
