3. В первых изданиях, в гл. VII и VIII, вследствие перемещения одного листа в рукописи, рассказ на протяжении около 10 страниц запутан, прерывист, непонятен. В последнем издании восстановлено правильное чтение.
4. В первых изданиях главы I-IV (так называемые «отделы» I, II) не имели заглавий. В последнем издании они снабжены заглавиями, и, кроме того, заглавия последующих глав перередактированы, согласно разбивке исторического материала на 50 глав, согласно рукописям, вместо прежних двух отделов и 38 глав.
5. В новом издании в двух местах (гл. III и XXVII) указано на выпадение листа из рукописи, чем и объясняется перерыв и несвязность повествования. В первых изданиях рассказ продолжается беспрерывно (без указания на дефектность текста), что вызывало недоразумение и разные толкования.
П. По внутреннему содержанию: История Себеоса дошла до нас в одной рукописи (№ 611 Эчмиадзинской Государственной библиотеки рукописей, по новой номенклатуре № 2639; другие списки исходят из этой рукописи). Рукопись эта сильно испорчена: кроме выпавших листов и перемещения одного листа, там очень много искажений и описок по вине нескольких поколений переписчиков. Первый издатель Миhрдатян исправил 22 искажения (из которых некоторые неприемлемы; второй издатель, Патканов, к этим исправлениям прибавил со своей стороны еще 15 исправлений. В последнем издании к ним добавлено еще более 100 новых исправлений, отчасти по текстам других древних писателей, которые пользовались более исправными рукописями Себеоса, отчасти путем тщательного изучения текста и рукописи Себеоса. Кроме того, в последнем издании во многих местах уточнены знаки препинания, неправильное употребление которых дало повод к ошибочному пониманию текста. Знаки препинания в первых изданиях особенно неудовлетворительны в ответном письме католикоса Комитаса (гл. XXXIV) и в соборном послании Двинского собора (гл. XLIV).
Исправленный в четвертом издании текст Себеоса служит гарантией точности настоящего перевода. К тому же я стремился оставаться верным оригиналу и в отношении выражений, сохраняя, насколько допускали дух русской речи и мои слишком скромные познания в русском языке, колорит армянского текста, его обороты, конструкцию и набор слов. С этой целью я между прочим избегал в переводе общеупотребительных ныне в военном деле и в гражданской жизни технических слов, в роде: фронт, командир, штурм, комендант, блокада, форсированный марш, гвардия, герой, чиновник и пр., как возникшие в процессе развития военного искусства и гражданской жизни и употребление которых в тексте VII века не гармонировало бы с духом сочинения, как изображение крестьянина в тулупе и в лаптях с европейским цилиндром на голове.
