, a колосья как метелки у нашего проса. По берегу Нила встречали мы многих отроков и девушек в возрасте лет четырнадцать или около, совершенно обнаженных, черных как уголь, которые просили у нас лимонов, по их обычаю просить у тех, кто плывет вверх по Нилу, и мы бросали им, а они подбирали, нимало не стыдясь наготы своей. От острова Розето вверх два рукава и у ровницы, и по обе стороны большие поселения, и многолюдные, и богатые снедью. Есть там один город, почти что разрушенный, а в Христианские времена был благородный и богатый; и тогда он назывался, и еще ныне зовется Теорджией. От раздела сказанных рукавов, обнимающих остров Розето, вниз до моря ходу сто двадцать миль, а в округе сказанный остров около пятисот миль, как сказано; это здесь полонили короля Французского
[59], когда ходил он в Сарацинские земли.
Вышесказанному королю был назначен выкуп два миллиона флоринов, и отпущен он был на слово, оставив в залог освященное тело господа нашего Иисуса Христа в чаше, каковое по истечении обещанного срока с большим почтением выкупил. И у адмирала, и Султановых воинов по этой победе и в поношение нашей вере нарисованы на их конских попонах чаши. Между островом Розето и Каиром, невдалеке от реки, стоит церковь Святого Макария[60], крытая свинцом, и его кафедра на неких каменных столпах, и в этом месте тело его. Я видел, как пастух перегонял крупный скот через реку вплавь, где было более двух с половиною миль, а сам он, голый, привязал под мышками две длинные тыквы до самых ляжек и, с палицей в руках поместившись впереди, переправился через реку. Прибыли мы в Каир и в Вавилонию, что почитай одно и то же, октября в 11 день, и там толмач, которому были мы поручены в Александрии, отвел нас к великому Султанову толмачу, который над всеми Султановыми толмачами. Оный приказал поместить нас и наши вещи в некий дом. К этому дому добирались мы по ровнице, исходящей от Нила, и жилище это милях в трех в глубь берега.
По пути от Александрии до Каира встречали мы многочисленнейшие суда Сарацин, груженные товарами, и было на каждом множество разбойных женщин, ловчайших торговок, которые шли в Александрию и на остров Розето по своим торговым делам. Войдя в дом, вручили мы многие письма этому великому толмачу, который был Венецианец-отступник, и жена у него была одна наша Флорентинка, сама отступница, как и ее отец, потому тот ее и взял за себя, и был этот наш Флорентинец великим толмачом, покуда был жив, прежде этого. Письма, ему врученные, получили мы от его друзей из Венеции и от Венецианского консула в Александрии.
