Когда с начала 80-х годов в стране начался общий кризис, выразившийся, в частности, во всеобщем недовольстве существующими порядками, политаристам нужно было срочно принимать меры. Было ясно, что без существенных изменений общества обойтись было совершенно невозможно. Важнейшими требованиями общественности стали отмена льгот и привилегий, которыми пользовалась номенклатура, и утверждение демократии. Результатом установления демократии в неополитарном обществе в принципе должно было быть превращение общеклассовой частной собственности на средства производства в общенародную, социалистическую и ликвидация класса политаристов.
Политаристам нужно было найти путь к спасению. Единственный для них выход из положения состоял в срочной персонализации общеклассовой частной собственности. В условиях XX в. персональная частная собственность на промышленные предприятия могла быть только капиталистической. С возникновением капитализма, причем капитализма подчиненного, зависимого, переход к демократии переставал таить в себе опасность для номенклатуры. Никакая буржуазная демократия не могла позволить покушения на частную собственность. Как известно, основной принцип буржуазного права: частная собственность священна и неприкосновенна. Тем более, что в условиях периферийного капитализма было очень легко превратить буржуазную демократию, которая всегда является формальной, в фикцию.
В стране с начала 90-х начался бурный процесс, который получил название приватизации. Такое наименование было бы верным, если бы в стране ранее существовала общественная, общенародная, социалистическая собственность на средства производства. Но ее не было. За нее принимали общеклассовую частную собственность. И поэтому у нас происходило превращение не общественной собственности в частную, а одной формы частной собственности — общеклассовой — в другую ее форму — персональную или групповую. Поэтому точнее назвать этот процесс не приватизацией, а персонализацией средств производства. Часть средств производства перешла в руки самих политаристов, которые тем самым стали одновременно и капиталистами, другая была передана различного рода «своим» людям с обязательством платить дань тем, кто им это имущество выделил.
Уже в те годы нашлись люди, которые приблизились к пониманию сути происходившего процесса трансформации собственности. Одним из них был известный литературный критик и публицист Юрий Григорьевич Буртин (1932-2000). К началу 90-х у него уже не было никаких иллюзий относительно природы нашего общественного строя. «В условиях "реального социализма", — писал он в декабре 1992 г., — государственная собственность фактически являлась коллективной, корпоративной «собственностью» нового класса, каждый из членов которого в форме зарплаты и привилегий получал из нее свою долю прибавочной стоимости от коллективной эксплуатации миллионов "рядовых", чей труд в свою очередь оплачивался по заведомо заниженным ставкам»
