, большой город в Турции. И следующий понедельник застал их недалеко от этих мест, так как было /
9б/ тихо и безветренно. Во вторник подул слабый ветер и погода изменилась, они плыли к греческой земле и бросили якорь в двух милях от берега. До Константинополя оставалось пятнадцать миль, и оттуда посланники направили гонцов в город Перу для подготовки им помещения и чтобы сообщить императору, что они едут.
В следующую среду, двадцать четвертого октября, [посланники] приказали сложить все свое вещи в большую лодку, сели в нее и поплыли в Перу, где им уже было подготовлено помещение. Так пришлось сделать потому, что дул встречный ветер и корабль не мог войти в порт, а им было необходимо все поскорее обдумать и приготовить для продолжения путешествия, а времени оставалось немного.
В следующее воскресенье, двадцать восьмого октября, император Константинополе передал приглашение посланникам, и они на лодке из Перы приплыли в Константинополь и нашли много народу, пришедшего их встречать, подготовленных коней и направились к императору. Застали его во дворце[160], дослушивающего обедню; он был в окружении народа. Принял он их очень хорошо и удалился с ними в особое помещение. Император восседал на небольшом возвышении, устланном маленькими коврами, на один из них была брошена шкура леопарда, а на спинке лежала ковровая подушка золотого шитья. Пробыв с посланниками достаточно времени, [император] отослал их в подготовленное помещение и велел отнести им большого оленя, привезенного охотниками; вместе с императором [на приеме] была императрица, жена его[161], и три маленьких сына[162], старшему из которых было около восьми лет. В следующий понедельник император отправил к послам нескольких своих придворных, через которых передал ответ на то, о чем ранее говорили.
В следующий вторник, тридцатого октября, послы отправили к императору сказать, что им хотелось бы посмотреть и полюбоваться городом, увидеть его святыни и церкви, которые в нем имеются, а также нижайше просить о возможности все это показать. И император приказал своему зятю, которого звали господин Иларио Генуэзец[163], женатому на его незаконнорожденной дочери, а также некоторым из своих приближенных, чтобы показали им все, что они захотят увидеть.
Первое, что им показали, была церковь Иоанна Крестителя[164], называемая Святым Иоанном Каменным, находящаяся рядом с императорским дворцом. При входе [в церковь] над первой дверью было богатое изображение святого Иоанна, выполненное мозаикой; рядом с этой дверью была капитель, покоящаяся на четырех сводах, под которой проходят в самую церковь, а верх этой капители и все стены покрыты прекрасными мозаичными изображениями; а эта мозаика сделана из очень маленьких кусочков, оправленных в чистое золото, а также голубой, белой, зеленой, красной и других цветов эмали, нужных для изображения фигур, ликов и узоров, выполненных там. Вид всего этого достоин удивления. /
