О, бог всемогущий, великий, ты жизнью всей управляешь,
Царишь самолично над миром и правишь вселенною всей;
Чего ты, Христос, не захочешь, то в мире твоем не свершится;
Кто бы из смертных, не видя, мог бы поверить тому,
что тот, кто был увенчан в царстве небесном, позволит отнести свое тело обратно к неверным народам, если еще при жизни, раздраженный их дурными поступками, бежал от их общества. Но если мы вспомним об еще более великих господних и древних чудесах, о том, как израильский народ перешел море, сохранив ноги сухими; о том, как из твердой скалы потекли воды; о том, как творец мира появился на свет от девы Марии, то мы уже не будем удивляться тому, что произошло, а лучше будем покорны богу, который может делать и делает все, что захочет, и будем все приписывать его милости.
Милость господня снизошла на сердце князя и внушила ему, чтобы он перенес также и тело архиепископа этого города, Гауденция, покоившееся в тон же церкви. Как мы сказали[320], [Гауденций] был не только телесно, но и духовно братом св. Адальберта и неразлучным спутником его во всех трудах и заботах. Если он и не перенес мученическую смерть вместе с Адальбертом телесно, то духовно он был вместе с ним во время нее. Ибо невозможно было бы, чтобы меч не пронзил его душу, когда он видел, как копья язычников разрубили на куски тело его брата, и он желал быть убитым таким же образом. Князь и епископ сочли также необходимым перенести с большим почетом вместе с телом святого и останки пяти братьев, о жизни и мученичестве которых мы говорили выше[321]. Останки их покоились в том же городе, но в другой церкви. Что же далее?
В канун праздника святого епископа Бартоломея [чехи] счастливые и радостные вернулись со своей священной ношей в Чехию; они расположились лагерем у главного города Праги, у реки Рокитницы[322]. Сюда на рассвете стала стекаться процессия из духовенства и всего народа. Длинные ряды ее едва смогли развернуться на широком поле. Порядок процессии был такой:, сам князь и епископ несли на плечах дорогую ношу — тело мученика Христова Адальберта; за ними аббаты несли останки пяти братьев; дальше шли архипресвитеры, неся [тело] архиепископа Гауденция; затем следовали 12 избранных священников, они с трудом выдерживали тяжесть золотого распятия, ибо [князь] Мешко дал на этот крест столько золота, что вес его был равен тройному весу самого Мешко; на пятом месте шли люди, несшие три тяжелые золотые плиты; их положили вокруг алтаря, где покоилось тело святого. Самая большая плита имела пять локтей в длину и десять ладоней в ширину, была богато украшена драгоценными камнями и прозрачными плитками.
