Когда ты получишь это произведение, то да будет тебе известно, что это я послал тебе «Чешскую хронику», которой не придал никаких украшении грамматического искусства, но написал ее безхитростно и с трудом по - латыни. Я решил представить ее на суд твоей исключительной мудрости, и, по твоему прозорливому суждению, или ты ее отвергнешь, и тогда пусть ее больше никто не читает, или сочтешь ее пригодной, и тогда пусть она будет прежде отделана до тонкости с помощью твоего большого уменья, а еще лучше, о чем я еще особенно прошу, пусть она будет изложена тобой по - латыни заново, ибо ценность своего труда я полагал лишь в том, что ты, которого бог наделил мудростью, или кто - либо другой, обладающий большими познаниями [чем я], сможет иметь мое произведение в качестве материала, подобно тому, как Вергилий [имел] перед собой повести о падении Трои или как Стаций[70] располагал [повестью] о гибели Эакидов; я надеялся, что кто - либо из вас, приложив к моему труду свое искусство, ознакомит с ним потомков и тем самым прославит свое имя в веках.
Итак, свое повествование я начал от времен первых жителей Чешской земли; и о том немногом, что стало известно мне из преданий и рассказов старцев, я повествую, как могу и как умею, не из присущего людям тщеславия, а лишь из опасения, чтобы рассказанное мне не было предано забвенью, и еще из любви ко всем добрым людям, ибо я хочу всегда быть по душе людям и добрым и опытным и не боюсь быть неугодным людям глупым и невежественным[71]. Я знаю, что найдутся завистники, которые будут надрываться от издевательского смеха, увидев плоды моего труда. Ведь ученость этих люден состоит лишь в том, чтобы разрушать что - либо у других, сами же они ничего хорошего создать не могут. Пророк говорит о таких: «Они мудры, чтобы делать плохое, хорошего же делать не умеют»[72]. Такие люди смотрят лишь косо; в своем сердце, как в алмазе, они запечатлевают лишь то, что было сказано мной некстати или то, в чем ошиблась моя угасающая память. Что же удивительного? «Ведь и добрый Гомер иногда засыпает»[73]. Их завистливого порицания я не страшусь, их снисходительной лестью не тешусь: кто желает, — пусть читает, а кто не желает, — пусть бросит. Ты же, мой дорогой брат, если ты уважаешь меня, как своего друга, и если ты тронут моими просьбами, то напряги свою мысль, возьми в руки скребок, мел и перо и то, что лишнее, выскобли, а то, чего недостает, прибавь; сказанное неправильно видоизмени и поправь, дабы мое невежество было устранено благодаря твоей проницательности. Я не краснею от того, что меня поправит друг, а особенно горячо прошу того, чтобы меня поправили друзья.
