Родила ему сына и нежно его к юной груди подняла.
Пять месяцев спустя король Генрих[515] послал за младенцем и, приняв его из святого источника крещения, назвал его своим именем — Генрихом[516]. Отправив младенца обратно к отцу, Генрих простил своему куму Святополку остальные деньги, а именно три тысячи гривен и предупредил его, чтобы тот готовился к походу совместно с ним против жестоких венгров: по просьбе некоторых немцев он решил отправиться [в Венгрию], чтобы отомстить за смерть иерусалимских паломников[517], которых народ этот [венгры], по причине своей жестокости, одних мечом уничтожил, других же обратил в рабство. Еще в сентябре месяце, в то время как князь Святополк вместе с королем [Генрихом] находились в Венгрии, близ города Пресбурга, Борживой совместно с поляками вторгся в Чехию. Вацек и Мутина с их сторожевыми отрядами были изгнаны из крепости, расположенной у польской границы. Ибо, уезжая из Чехии, Святополк поручил всю заботу о своей стране этим двум людям, а чтобы они взяли на себя попечение о Чехии, он поставил их над всеми. Вацек, видя, что его соратник Мутина и сражается вяло и не оказывает мужественного сопротивления врагам при обороне крепости, заключил из этого, что Борживой напал на Чехию по уговору с Мутипой. И он тайно отправил одного из своих войной к князю Свягополку известить его обо всем этом. Вместе с тем другого воина, обучив его искусству обманывать, он отправил в лагерь Борживоя. Этот воин, готовый и к тому, чтобы
Использовать хитрость, где можно, а надо — так на смерть пойти,
прибыв к князю Борживою, сделал вид, что он бежал из лагеря князя Святополка, и заявил, что Святополк якобы вернулся из Венгрии и завтра предполагает сразиться [с Борживоем]. Все это он подтвердил присягой. Устрашенное этим ложным известием, войско Борживоя в ту же ночь вернулось в Польшу. Рассказывают, что когда обо всем этом стало известно королю Генриху, последний сказал своему куму Святополку: «Я всегда буду считать себя ничтожнее сорной травы, если я не отомщу полякам за обиды, нанесенные тебе».
Между тем Святополк, сильно разгневанный на отсутствующего Мутину, скрежетал и сверкал зубами и глубоко вздыхал; он с трудом мог дождаться того дня, когда выместит свой гнев на Мутине. Считая, что если он накажет только одного Мутину, то это будет пустяк и ничего ему не даст, что лучше истребить весь его род, — Святополк страшными обетами и клятвами обязал себя, что подобно тому, как гасят свечу, так он истребит весь род его. Так как некоторые [из рода Мутины] были на службе у Святополка и постоянно были у него на глазах, то он, затаив боль в сердце, на виду у них всегда сохранял веселое выражение лица.
