ИЗДАТЕЛЬ К ЧИТАТЕЛЮ[467]:
Читатель, ты искал и нашел много забавного в сем повествовании, далеком, впрочем, от шутовства; знай же теперь, что ежели книга эта и заслуживает похвалы, то, не в обиду будь сказано автору, обязана успехом своим скорее мне[468], нежели ее создателю, который, уступив меланхолии – то ли по причине почтенного своего возраста[469], то ли из-за каких-то других невзгод, – приговорил эту последнюю книгу к сожжению[470], да столь решительно, что тщетны были и мои мольбы и просьбы тех, кто поважней меня; что ж, пришлось мне выкрасть большую часть рукописи с помощью одного приближенного к автору дворянина, и лишь после того как я пригрозил ему, что отрывки, коими я завладел, увидят свет в разрозненном и несовершенном состоянии, он принужден был согласиться, подобно той доброй матери, что уступила свое дитя другой женщине[471], не позволив разрубить его надвое. Я собираюсь также наложить руку на некоторые другие книги[472] означенного автора, которые озаглавил он τα γελοτα[473]; они написаны с еще более изысканным вкусом, нежели даже эти; как скоро достигну я своей цели, то и их отдам на суд читателей. И пусть не уверяет меня ни сам автор, ни все прочие, что забавные истории не ко времени, когда государство терпит войну и бедствия. Я в ответ повторю лишь его собственные слова: в такие времена печаль столь же неуместна, сколько страх – в минуту опасности. Засим прощайте!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сьёр д’Эне и сьёр де Божё[474], которого Эне принимал у себя в доме, собирались приступить к обеду, когда появился барон де Фенест – один-одинешенек и в еще более плачевном виде, чем когда-либо. Он робко вошел в залу. Эне, увидя его в дверях, воскликнул:
Эне. Ага, вот и господин барон пожаловал!
Фенест. Ваш покорный слуга, мсье, ваш покорный слуга.
Эне. Эй, там, поставьте лошадей господина барона в конюшню, да поживей!
Фенест. Ах, не затрудняйтесь, мсье, у меня нет лошадей, все мое имущество на мне, распроклятая судьба опять сыграла со мною одну из своих злых шуток. Сейчас я вам все расскажу...
Эне. Умойтесь же сперва да садитесь к столу, а рассказ ваш оставьте на десерт.
