Беззвучно барабаня ногами по воздуху, высиживаю ещё пятнадцать минут, прежде чем моя рука взлетает вверх, привлекая к себе внимание преподавателя. Наш лектор был этаким консерватором, которому нравилось, когда студенты обращались к нему даже с такой пустяковой просьбой как:
- Позвольте выйти.
- Ступай, - не отрываясь от тетрадки, поправляя на носу съехавшие очки, разрешил мне пожилой мужчина, делая этим огромное одолжение – ссать хотелось адово.
Пройдя прямо по коридору, прежде чем я понял, что не дотерплю до туалета, перед глазами мелькнула дверь с табличкой «служебное помещение». Элементарного унитаза, конечно, там не могло быть, но пару свободных ведер должно по возможности найтись. Впрочем, мне бы хватило и одного.
Ускорив шаг, придерживая одной рукой пылающий орган через джинсовую ткань, не глядя, я нащупал ручку и, опустив ее, потянул на себя дверь.
Все мечты о скоропостижном справлении нужды огромным осколком рухнули куда-то вниз живота, заставив на какое-то неопределенное время забыть о своей проблеме, переключаясь на новую. Гораздо серьезней предыдущей.
Перед моими глазами открылось та картина, которую никак нельзя было видеть обычному студенту. Её нельзя было видеть никому: на небольшом столе валялось несколько прозрачных полиэтиленовых пакетов, неподалеку от которых была небольшая дорожка белого порошка. Я бы мог сыграть дурачка, сделав вид, что ничего не видел, но это было невозможно…
Я зашел на том моменте, когда преподаватель, склонившись над столом, готовился принять эту едкую смесь в себя. Наши глаза столкнулись гораздо раньше, чем я успел закрыть дверь обратно, ссылаясь на счастливую монету судьбы, что выпала мне нужной стороной, но лишь поспешил с выводами – со мной была сыграна злая шутка – он заметил.
- Вернись, - стальной, раздраженный голос пригвоздил меня в дверном проеме, лишая возможности пошевелить даже пальцем.
Мужчине пришлось положить свое серебряное кольцо на стол, которое было у него в руках, и подойти ко мне, чтобы малыми усилиями запихнуть меня в помещение, подпирая ручку двери шваброй.
И почему он не сделал этого раньше?
«Соберись», - мысленно приказываю себе, стараясь унять дрожь в руках, которые усердно прячу за спиной.
Если бы мне кто-нибудь, когда-нибудь сказал, что в университете, в котором я учусь, преподаватель по химии балуется наркотиками, я бы в жизни не поверил…
За долю секунды, перед тем как он скажет мне ещё хоть одно слово, просто рассматриваю его лицо, стараясь разглядеть в знакомых чертах то, что не мог увидеть раньше, сидя за партой: прямой, идеально ровный нос, как следствие, показатель того, что он ни разу не был сломан, губы средней величины, правильной формы, хорошо очерченные, с ложбинкой по центру над верхней, зеленые глаза с мутным оттенком карего цвета, черные прямые ресницы, короткие взъерошенные темно-русые волосы. Ни единого намека на употребление психотропных веществ… Может, это он впервые? «Совсем сдурел», - мечется сознание, готовясь вырвать сердце из груди, что все это время отдает ритм по круче барабанов, звук которых доносится из наушников, упавших на плечи.
