— Ты чего? — отозвался Андрей. — Какой нахрен Глеб? Он Иван Андреевич.
Иван Андреевич… О-па. Вот так облом.
— Старосты, списки подготовили, как я просил? — спокойно спросил наш лаборант и вальяжно откинулся на спинку кресла. Старосты двух курсов встали со своих мест с листочками в руках. Иван Андреевич жестом указал положить листочки на стол, рядом с какими-то работами. — Садитесь на свои места. Итак…
Я вся словно сжалась, он пробежался глазами по спискам и, чуть скривив губы, отложил их в сторону, привстал, закатал рукава белой рубашки и, взяв в руки мел, начал мелким почерком что-то выводить на доске.
— Записывай быстрей, он ждать не будет, очень много диктует! — порекомендовал мне Андрей, и я, ошарашенно глядя на преподавателя, пишущего на доске тему лекции, взяла в руку ручку. Все вокруг судорожно зашелестели тетрадями. Повисла тишина.
А показательная порка? Не будет?
Он провел пару спокойно, не повысив ни единого раза своего голоса. Никого не спрашивал, пообещав, что на финальном семинаре устроит проверку. Просто материал, начитанный очень грамотно и понятно. Вот бы по истории отечества такого преподавателя. Интересно, с какой он кафедры? С какого факультета? Определения появлялись на доске, но очень поспешно стирались, чтобы на их месте появились новые. Оказывается, он заменял Богданыча, чтобы провести серию семинаров на тему «Вопросы философии в русской литературе». Но как по мне, так я бы первая кричала «за», если бы его предложили на место Богданыча навсегда.
И, судя по пожирающему взгляду других студенток, они тоже были бы не против. Сынок ректора, высокий, темноволосый и темноглазый мужчина, к тому же еще и умный, судя по всему. Вот уж лакомый кусочек для девчонок!
Но он вел себя абсолютно беспристрастно. Так, будто проводит эту лекцию для мебели, а не для студентов.
— Михаил, Анна, проследите, чтобы те, кто сегодня отсутсвовал по уважительной причине, были обеспечены этой лекцией, — Иван Андреевич вытер руки о тряпку и, присев за стол, снова взял в руки листочки. — Свободны все, кроме Никитиной, Васильевой, Цвирко и Валукина.
Два раза повторять не пришлось, студенты покинули аудиторию очень быстро. Похоже, что если ты — сын ректора, то тебя заранее будут слушаться все, и абсолютно беспрекословно. Но это, судя по всему, не будет мешать тебе получать львиную долю манящих и томных взглядов. Даже паренек с исторического постарался. А я ведь подозревала…
— Подойдите сюда, — тихо, но властно позвал Иван Андреевич. Я на ватных ногах спустилась к преподавательскому столу и, постаравшись вместе с Машкой спрятаться за спинами мальчишек, задержала дыхание и опустила глаза в пол. — Валукин, кто?
