А приведите один пример.
Ну, например, режим дня. Мы учимся в хорошей школе, с хорошими нагрузками, он сам туда поступал, хотел. Понимали, что будет непросто.
Да когда это было-то, господи! Извините, что я смеюсь, я не над вами, честное слово. Я так сочувствую вашему пятнадцатилетнему сыну.
Я тоже смеюсь, причем над собой, как вы понимаете. Меня волнует, что он ложится поздно спать. Соответственно, когда мы встаем утром, у него красные глаза, он не высыпается, со школы или с прогулок с друзьями приходит злой, бывает, что срывается, потому что он устал, устал физически. И каждый раз, когда я ему говорю, что я прекрасно его понимаю, но если бы он все-таки попытался хоть немного соблюдать режим дня, как это было раньше, то он бы восстанавливался.
Вы абсолютно правы.
И я понимаю, что в какой-то момент он не выдержит и либо разболеется, либо у него будет нервный срыв. То есть все равно какой-то выход эмоций, этой усталости будет. И в силу возраста это будет не очень приятная ситуация. Как донести до него эту мысль? Я же его в девять часов спать не укладываю. Ну хотя бы часов в одиннадцать…
Нет, Юля. Мои слова будут тяжелыми, но приятными. Во-первых, не сочтите за рекламу, но прочтите мою книжку «О бессмысленности воспитания подростков». Во-вторых, мы довольно много говорили о том, что пятнадцать лет – это тяжелый период. Правда? Он тяжелый в первую очередь потому, что у нас меняются (в пятнадцать у некоторых людей наступает самый пик) все-все взгляды и установки. Ну почти все. Во всяком случае мы абсолютно все ставим под сомнение. Сейчас ваш пятнадцатилетний сыночек действительно проверяет все установки. Если хотите, проверяет жизнь на прочность. Поэтому он и не слышит ваших советов. Ничего нельзя поделать. И не слышит он не потому, что он маму вдруг разлюбил, а потому что проверяет принцип «я сам», или «аз есмь». Это то, чем он сейчас занят.
Поэтому главный мой совет вам – отступите. Знаю, это очень тяжело. Вместо этого начните говорить о себе. Вот вы сказали, что говорите ему: «Если ты будешь ложиться раньше, то больше отдохнешь. Если же будешь ложиться позже, то ты рано или поздно заболеешь». Рассказывайте о себе, о том, что вы волнуетесь. Скажите, что понимаете, что этот страх находится не в нем, а в вас. Спросите, чем ему можно помочь. Помощь, кстати говоря, может быть самая разная. Может, ему (вот мне тут один слушатель пишет: «А я, между прочим, в его возрасте прекрасно спал днем, а поздно вечером делал уроки») нужно организовать жизнь таким образом – отдыхать, например, днем. Надо найти этот способ, если он будет готов искать его вместе с вами. Самое главное, Юль, он не против вас восстает, на самом деле он таким сложным образом отстаивает собственную самость. Это тяжелый возраст для нас, не менее тяжелый, чем для наших детей. Я это пережил уже дважды и вот третий раз начинаю как раз сейчас – моей младшей дочке на следующей неделе исполняется двенадцать. Ничего нельзя поделать. Нам очень трудно, но при этом нам остается глубоко дышать и делать так, чтобы их жизнь была легче. Нам надо стараться быть рядом, когда мы нужны. Что это значит? Заткнуться? Да вообще нет. Они, конечно, должны знать, что мы здесь, мы волнуемся, они должны слышать наш голос. А мы еще больше должны говорить о себе, о том, что происходит в нашей жизни, как она устроена. По сравнению с жизнью это не очень длинный период. Сейчас они могут нам и не ответить, а иногда, наоборот, ответить жестковато и не очень приятно. Но они вернутся, абсолютно точно. Юля, я вам ответил?
