Обязанности. Кто кому должен? | страница 16
Мне кажется, она понимает первые двадцать-тридцать секунд, потому что в этот момент она плачет, проявляет эмоции, говорит: «Прости, мама, я забыла». Но как только мы расходимся, она снова все забывает, и ситуация повторяется вновь.
Паша, вы меня путаете. Если вы ее не ругаете и эта ситуация не является для нее неприятной…
Мы не то чтобы… мы не кричим, не орем на нее. Мы говорим с ней. Она понимает, что совершила какую-то ошибку.
Какую ошибку? Давайте попытаемся понять, в чем состояла ее ошибка в ситуации с уборкой в комнате или чисткой зубов.
Она понимает, что у нее бардак в комнате, пытается убираться в ней, книжки какие-то перекладывает из стороны в сторону…
Вы говорите, что это ее комната?
Ее. Единолично ее.
А скажите, пожалуйста, что скрывается под притяжательным местоимением «ее»? Что это означает?
Ну, соответственно, что мы стараемся как родители туда не заходить.
Раз в три дня… я слышал. Давайте не будем лукавить. Либо она может там делать все что угодно (и тогда «все что угодно» означает все что угодно, включая бардак), либо не может.
Вообще уборка в комнате – это действительно больная тема для родителей. Вы наверняка заметили противоречие, которое возникло в нашем разговоре. С одной стороны, это Варина комната. С другой стороны, вы как будто сдаете ей внаем угол, потому что требуете, чтобы в ее, подчеркиваю, комнате действовали ваши правила. Как с этим быть? Вы мне скажете: «Дима, ты что, дурак? Но в комнате же действительно надо убирать». И да, и нет, отвечу я вам. Этот вопрос достоин того, чтобы посвятить ему реально много времени. В тот момент, когда я вламываюсь, пусть даже раз в три дня, в пространство другого человека, чему я его учу?
Во-первых, тому, что нет у него здесь своего пространства. И во-вторых, что сильный всегда может вторгнуться в твое пространство. Это важно. Это учит лучше любых слов, потому что это практика. И потом, знаете, что иногда бывает? Я беседую, например, с родителями более взрослых детей и слышу: «Он совершенно не уважает мои границы. Он может звонить мне по телефону, когда я прошу этого не делать, он может…» Ну так откуда это взялось-то? Это же мы его научили на самом-то деле. Мне кажется, если вы договорились между собой, что эта комната – ее, то – держитесь изо всех сил – комната должна быть ее. Теперь внимание: что делать, если моя отцовская душа все-таки разрывается в клочья оттого, что ее комната тихонечко зарастает грязью? Если человеку мешает беспорядок, кто должен его убирать?
