Наши спальни были рядом друг с другом. Я остановилась перед ней, но затем вошла в свою.
В моей спальне были разбросаны коробки, но в остальном ничего особо не изменилось. Листы были перепутаны, стол был весь в дерьме. Косметика покрыла все доступные поверхности, а моя любимая фарфоровая кукла по имени Долли отдыхала на своем обычном месте над кроватью. В каждой щели и в каждом углу были приклеены фотографии.
Фотографии меня и Кэт, моих друзей и моей семьи. Была даже одна моя мама. Она выглядела прекрасно, со мной у нее на коленях. Я была точной копией своего отца, настолько, что могла притвориться, что моей матери никогда не существовало. Я ее не помнила, а папа никогда о ней не говорил.
Я сорвала фото и сложила пополам. Для загадочной женщины было предательством оставить ее в этом тихом доме наедине с моим отцом.
Я собрала еще одну коробку с одеждой и вещами, которых мне не хватало. В последний момент я сняла со стены свою любимую Долли и несколько фотографий.
Фотография нас с Кэт заставила меня задуматься. В этом мы были одеты не в школьную форму, а в красивые платья. На мне было длинное красное платье, а на Кэт серебряное. Мы обе стояли перед елкой, прижимаясь друг к другу и смеясь. Как будто камера поймала нас посреди шутки.
Я внезапно сообразила, что это была последняя фотография, которую мы сделали вместе. Кэт умерла в марте следующего года.
Я аккуратно подняла фото и положила в коробку.
По пути к выходу я остановилась перед комнатой Кэт. Я не заходила в нее почти два года, и папа тоже. Я даже не была уверена, упаковано ли она.
Я поставила свою коробку.
Теперь я была замужем, и папа мог пройти через наши спальни и очистить их. В конце концов, зачем тратить зря две совершенно хорошие спальни?
Кэт никогда не возражала, чтобы я прогуливалась в ее комнату — ну, в конце концов, она это сделала. В детстве она этого не сделала. Но я вспомнила, как вошла в ее комнату без стука, и она кричала мне, чтобы я ушла.
«Наверное, она мастурбирует, — подумала я. Наверное, я бы тоже на себя накричала.
Я слегка прижала руки к ручке. Не знаю, почему я чувствовала, что нарушаю правила.
«Это смешно, — подумала я. Кэт мертва. Она не рассердится, если ты войдешь в ее комнату и спасете кое-что из ее вещей.
Я распахнула дверь.
Тонкий слой пыли покрыл все поверхности, но в остальном комната могла быть заморожена во времени. Кровать была не заправлена, книги беспорядочно сложены на прикроватном столике. Одежда и обувь валялись на полу. Даже использованные салфетки остались в ее мусорном ведре.
