Алессандро зашагал вперед, вернув мне мое внимание. Он остановился в конце кухни и посмотрел на лазанью в духовке. Его глаза скользили по ингредиентам на прилавке и в буфете.
«Ты купила все необходимое в магазинах?»
"Да я купила."
Он резко кивнул.
Позади меня печь сигнализировала, что готово. Мне не очень хотелось возвращаться к Алессандро, поэтому я поспешила вынуть лазанью из духовки и поставить ее на плиту, чтобы она остыла. Я глубоко врезаю в него нож, проверяя, правильно ли оно приготовлено.
"Все хорошо." — сказала я, когда снял нож. Я обернулась и увидела, что Алессандро находится на том же самом месте, где я его оставила. "Не хочешь ли?"
Он приподнял бровь. "Отлично."
Я подала две тарелки. Алессандро решил, что хочет поесть на скамейке, поэтому мы спокойно ели именно там.
Из-за его присутствия мне было очень трудно есть, не чувствуя, что он может развернуться и задушить меня до смерти, если его настроение изменится. От него исходило тепло, и, клянусь, я чувствовала металлический оттенок крови под его одеколоном.
"Очень хорошо." Это все, что он сказал, когда закончил.
Я смотрела, как Алессандро складывал посуду в посудомоечную машину, прежде чем исчезнуть в кабинете.
Меня окинуло облегчение. Я пережила еще одно столкновение -
Алессандро вышел из офиса с телефоном в руке. Он положил его на столешницу передо мной.
«Твой новый телефон».
Я удивленно моргнула. «О, у меня уже есть телефон. Тебе не нужно…
«Этот телефон невозможно отследить». Алессандро перебил меня. «Как Роккетти, ты должна принимать больше мер предосторожности, когда дело касается конфиденциальности».
Потому что любой мог слушать.
Я натянуто улыбнулась. "Конечно. Спасибо."
Алессандро откинулся назад, пристально глядя на меня. Было ощущение, что он пытается меня оценить. Наверное, он мог сломать мне кости от давления своих глаз. Я не хотела знать, что он найдет, если будет так пристально смотреть, поэтому закончила ужин и быстро начала собирать вещи на кухне.
Алессандро бродил вокруг, но не пытался мне помочь.
«Ты меня очень боишься».
Я уронила вилку, которую держала в руке. Она с громким стуком упала в раковину.
Он засмеялся, но в этом звуке не было ничего яркого. Это был мрачный смех. Один предназначался исключительно для устрашения.
Инстинктивно я повернула голову к нему. Его темные глаза встретились с моими.
"Я не напугана." Я врала.
Алессандро нахмурился. «Не лги мне, жена. Я чувствую твой страх.
Я не знала, что сказать. Что, если я скажу что-нибудь, что его взбесит? Возможно, молчание было моим лучшим выходом, хотя я никогда не умела молчать. Папа всегда говорил, что я могу перепоговорить птица на деревьях.
