— Джей! Успокойся! Достаточно! — рычит отец, захватывая и сдавлива рукой горло. Кислород перестаёт поступать, погружая в темноту, успокаивая сорвавшееся сердце, пытающееся проломить грудную клетку.
Темнота оказывается не долгой. Мелкие куски воздуха просачиваются в лёгкие, отрезвляя, приводя в чувства. Женский крик на повышенных децибелах разрезает густую тишину и снова страх, стягивающий когтями сердечную мышцу. В дверях стоит Дарья, с перекошенным от боли лицом, на полу лежит Рина, медленно приходящая в сознание, отец с мертвенной бледностью в глазах прикрывает пледом окровавленные ноги моей малышки и хрипящий мешок с побитыми органами корчится, вжимаясь в стену.
— Даш! Вызывай скорую и полицию! — пытается достучаться до всех отец. — Джей! Принеси воду, полотенца и аптечку!
— Не надо полиции, — шепчет Рина, цепляясь в плед. — Не хочу, чтоб отец моего сына сидел в тюрьме.
— Даша. Звони Вейнбергу. Пускай пришлёт свои две машины на госпитализацию, — гладит Марину по голове, что-то шепчет, успокаивая. — Сделаем всё тихо.
Потом всё пролетает с дикой скоростью. Бригада, увозящая полу-труп, Дарья, бьющаяся в истерике на руках у мужа, Рина, моя маленькая девочка, уставившаяся куда-то в пространство пустыми глазами с дорожками слёз на щеках, и я, абсолютно не понимающий, как помочь ей, себе.
Платная клиника с тёплыми, светлыми стенами, длинный коридор с мягкими диванами, холод ожидания, пронизывающий до костей. Это не в России холодно. Это в душе лёд сковывает, сжимает. Дышать больно от мороза в лёгких. Я чувствую всю боль, исходящую от Рины. Я чувствую, как её ломает от осознания произошедшего. И ничего! Ничего не могу сделать! Просто жду!
— Два сломанных ребра, ушиб грудной клетки, несколько внутренних разрывов влагалища, — звучит монотонный голос осматривающего врача. — Марине повезло. Вы вовремя успели. Сегодня оставим здесь. Завтра с ней психолог поработает. Всё будет хорошо, Максим Валерьевич. Она молодая, сильная. Справится.
— Что с… другим пациентом? — выдавливает отец.
— Там всё хуже. Множественные переломы. Сейчас просветим, посмотрим, что внутри…
— В сознании? — прерывает отец.
— Пока да, — испуганный ответ.
Ничего больше не говоря, отец проходит в палату. Оттуда торопливо выбегает персонал, плотно закрыв за собой дверь. Через несколько минут отец выходит с посеревшим лицом и сжатыми кулаками.
— Он больше не приблизиться к Марине и Лёше. Документы на развод и отказ от ребёнка подпишет и исчезнет. Заявление в полицию на тебя писать не будет. Я домой, успокаивать жену и детей, — устало потирает виски.
