Люблю. Скучал. Всю ночь показываю, как. Не отрываясь. До изнеможения. До онемения мышц. До хрипа сорванных связок. Моя. Навсегда. Навечно.
Марина
Бурная ночь, переходящая в томное утро. Даже сквозь сон он продолжает гладить и тереться. В другое время посмеялась бы и назвала маньяком. Сейчас нет сил. Измотана, задолблена, залюблена. Пытаюсь сползти с кровати, но ноги, словно вата. Попробуй объясни мочевому пузырю, что разучилась ходить.
— Джей, — скриплю осипшим от криков горлом. — Грёбанный террорист. Вставай, неси меня в туалет.
Встаёт, несёт, сажает на ободок унитаза. Стоит рядом и чего-то ждёт. Смотрю на него с укором, приподняв одну бровь, но он как отмороженный, хлопает глазками и ничего не понимает.
— Джейк, выйди, — умоляюще ною.
— Зачем? — удивлённо округляет глаза.
— Ты мне мешаешь, — начинаю раздражаться.
— Давай помогу, — включает воду и отворачивается к ванне. — Ускоряйся Марин. Я всё равно не выйду.
Спорить и кричать бесполезно. Терпеть нету сил. Краснея как помидор, расслабляю мышцы. Зажмуриваюсь, представляя, что я одна.
— Дурак, — цежу зло ему в спину, когда лёгкость поселяется в животе.
— Почему дурак? — поворачивается, улыбаясь.
— Потому что есть вещи, которые я предпочитаю делать в одиночестве, — задираю подбородок, сидя на фаянсе.
— Мариш. Ну чего ты как маленькая, — с укором смотрит на меня. — Мы с друг другом чего только не вытворяем, а ты писать при мне стесняешься.
Обиженно отмахиваюсь, какой смысл доказывать что-то американскому упёртышу. Молчу, пока он стягивает меня с трона, заносит в душевую кабину, намывает, как маленького ребёнка, вытирает, заворачивает в халат и перемещает на кухню.
— Завтрак готовить не из чего, — грустно замечает. — Что закажем?
— Пиццу хочу, — оживляюсь. — А ещё мороженое, томатный сок, цезарь с креветками и картошку фри.
— Хреново не станет? — выкатывает глаза.
— Чтооо? — впиваюсь взглядом, поглаживая живот. — Это не я. Это обжора твоя просит.
— Нам надо срочно пожениться, — подходит, сделав заказ. — Пока ты в платье можешь влезть.
Задыхаюсь от возмущения, а он начинает лыбиться и ржать. Придурок. Пытаюсь обидеться, отвернуться, но не тут-то было. Подхватывает на руки, усаживает на столешницу, вклиниваясь между ног. Через полотенце чувствую его возбуждение. Маньяк. Всю ночь меня крутил, а член опять колом.
— Я очень хочу, чтобы ты стала Орловой, — шепчет в губы. — Я очень хочу, чтобы ты стала моей женой до того, как у нас родиться малыш.
