— Почему ты так себя ведешь? Я тебе неприятен?
У меня даже дыхание перехватывает. Так и хочется ляпнуть что-нибудь про то, что наглость второе счастье. Но вместо этого я молчу.
— Ты зла на меня за тот поцелуй? — вкрадчиво спрашивает Никита. — Хочешь, я прямо сейчас извинюсь?
М-да, он, кажется, и правда забыл, что когда-то травил меня. Склероз — это так удобно!
Я многозначительно пожимаю плечами:
— Я не зла. Я просто неприветлива. Новые люди частенько меня подбешивают.
Петров улыбается и накрывает мою руку своей:
— Значит, надо сделать так, чтобы я перестал быть новым.
Его прикосновение почти обжигает. Никогда такого не чувствовала! Я отдергиваю руку, словно от утюга, и, чтобы скрыть непрошеную взвинченность, поправляю волосы:
— Что ты имеешь в виду?
— Нам нужно проводить больше времени вместе. А ты что подумала?
Я совершенно не понимаю, что со мной происходит. Пупс донес, что Ника в буфете, и я прилетел сюда в полной уверенности, что задам этой кукле серьезную трепку. Но злость моментально испарилась, как только я увидел ее взволнованные васильковые глаза.
Твою ж мать! Надо было все-таки ангажировать блогершу с губищами-варениками, а не Нику. Ника слишком красива для того, чтобы с ней работать. У меня, похоже, выброс тестостерона каждый раз, когда она оказывается рядом.
А еще мне все время хочется ее трогать. Вот сейчас наши колени чуть соприкасаются, и это вызывает во мне непривычную, бешеную эйфорию. Кажется, еще секунда — и я начну лыбиться как конченный идиот. Только этого сейчас и не хватает, ага.
Ника с преувеличенным интересом разглядывает поверхность стола. Я нарочито хмурюсь и мысленно приказываю себе не пялиться на злючку слишком откровенно. Не для того, чтобы ей было комфортно, нет. Я стараюсь для себя любимого. То, что я перед собой вижу, слишком заводит. Особенно меня будоражит краешек кружевного лифчика, проглядывающий в вырезе Никиного сарафана. Ах, с каким бы удовольствием, я провел вдоль него сначала пальцами, а потом…
Так! Стоп, Никитос! Тебе срочно надо на что-то отвлечься. Надо подумать о чем-нибудь скучном, потому что млеть от избалованной куклы — это слишком, в твоем-то почтенном возрасте.
Я незаметно отодвигаю свое колено от Никиного. Становится чуть легче.
