ДЖОШ
— Знаешь, ты не станешь настоящим нью-йорцем, если будешь постоянно ездить на такси, — сказала мне Риган, когда мы ловили машину, чтобы вернуться в мою квартиру.
— Ты опять про это? — спросил я, запрокинув голову назад.
Она пожала плечами, стараясь выглядеть невинной.
— Просто пытаюсь помочь тебе освоиться в городской жизни.
— Технически, мой настоящий опыт проживания в Нью-Йорке не начнется, пока моя сестра не вернется из медового месяца, — сказал я ей.
— Да? Вот как это работает?
— Да.
— Хорошо, — она театрально откинулась на спинку сиденья. — А пока я буду пользоваться этой роскошью.
Я покачал головой, а потом выглянул из окна, чтобы полюбоваться на проносящийся мимо город. Это было глупо, но отчасти я был рад возможности побаловать Риган чем-то таким простым, как поездка на такси. Тем более что она действительно казалась человеком, который счел бы это за роскошь. Судя по ее квартире, где все было немного обветшалым, даже слегка изношенным, и по одежде, которую она, кажется, носила постоянно, Риган не создавала впечатление человека, у которого было много денег.
Но казалось, ее это не особо впечатляло. Пребывание в низшей лиге научило меня разбираться в людях и видеть тех, чей интерес ко мне был основан на моем капитале. По крайней мере, я думал, что был бдителен, пока мой бывший менеджер не доказал, что я ошибаюсь.
Но Риган не была похожа на человека, которого интересовало богатство. Возможно, дружба с Джоанной, принадлежавшей к одной из самых богатых семей в стране, заставила ее забыть об этом. В любом случае, прошло много времени с тех пор, как я проводил время с женщиной, которая не думала о том, сколько я зарабатываю или заработал.
Тем не менее, было опасно просить Риган вернуться ко мне. Одного взгляда в ее глаза, когда мы были в прокате мебели, хватило, чтобы я понял — все, что я начал чувствовать к ней, — а именно вожделение до сжимания живота и потения ладоней — было взаимным. Так что оставаться с ней наедине в квартире, где не было практически ничего кроме кровати, было очень, очень плохой идеей.
Но, видимо, я ничего не мог с собой поделать.
Потому что она была первым человеком, кроме моей семьи, кому удалось заставить меня забыть о том, какой жалкой стала моя жизнь. Пусть всего на несколько секунд.
Она сказала мне на днях, что у меня была красивая улыбка. Но я обнаружил, что мне было приятно улыбаться рядом с ней.
— Ты только переехал? — спросила Риган, когда мы добрались до моего чрезвычайно дорогого, крайне скудно обставленного пентхауса.
