И ладно, да. Я мог бы позволить себе быть чуточку помилее.
Я держал это в уме на протяжении всей свадьбы. И насколько я мог судить, это была хорошая свадьба. Никто не возражал против союза, никто не забыл кольца, никто не споткнулся, идя по проходу. Все, кто должен был плакать, плакали — Элли, мама, сестры и, конечно, Риган. Я знал это, потому что по какой-то причине мои глаза продолжали блуждать по ней на протяжении всей церемонии. Это бессмысленно, тем более, что она не была в поле моего зрения.
У Шейна не было братьев, и оба его родителя умерли, поэтому, когда он попросил меня быть шафером, я не колебался. Итак, я сидел напротив Меган — сестры Шейна и подружки невесты. И, судя по всему, должен был смотреть на нее, если бы не смотрел на жениха и невесту. Или даже на Эмили — самую очаровательную цветочницу в мире, и человека, которого я сопровождал по проходу среди хора вздохов и комментариев шепотом о том, как это восхитительно. Посмотрим правде в глаза, было много других людей, на которых мне бы следовало смотреть.
Но мой взгляд продолжал скользить по Риган. Наблюдение за ней по силе могло соперничать разве что с самой церемонией. Потому что она это чувствовала. Все, что испытывал или должен был испытывать каждый, если бы не был эмоциональной версией пустыни — отражалось на ее лице.
Когда Элли шла по проходу, улыбка Риган выражала восхищение и гордость. Когда Шейн и Элли прочитали свои клятвы, на ее глаза — увеличенные ее очками — навернулись слезы. Любовь настолько была очевидна, что у меня перехватило дыхание. И когда Шейн поцеловал Элли — свою новоиспеченную жену — Риган зааплодировала так сильно, что я не мог не сделать то же самое.
Вот почему, когда я поднял Эмили на руки после церемонии и мы все последовали за Шейном и Элли, я продолжал вытягивать шею, чтобы посмотреть на Риган еще одну секунду, и обнаружил, что она улыбается своему партнеру по церемонии.
Его звали Майк или что-то в этом духе, друг Шейна со школы. И хотя он, вероятно, был очень хорошим парнем, я не мог не чувствовать странную комбинацию ревности, что именно ему была адресована такая лучезарная улыбка, а также немного глупой мужской гордости, что он был на несколько дюймов ниже своей высокой худощавой партнерши.
— На кого ты смотришь, дядя Джош? — спросила Эмили, извиваясь в моих руках.
— Ни на кого, — ответил я, направив свое внимание вперед.
— Ты смотрел на подружек невесты? — спросила она. Умный ребенок.
