В храме нас встретил совсем юный жрец, не старше двадцати лет, и выслушав цель визита, переспросил:
— Благородная госпожа, я правильно понял, что вы желаете усыновить этого мальчика? — молоденький служитель, которому выпало нами заниматься, явно недоумевал. Ну да, аристократка и отказник — ситуация не из рядовых.
— Все верно, даур, — обращение к местным священникам, означавшее на древнем языке «уста бога», обязывало говорить правду по определению. Кто ж богу врать решится?
Служитель коротко кивнул, ещё раз внимательно посмотрел на Димку-Шона, после чего взмахом руки попросил проследовать за ним.
Показал Ричарду, где положено оставаться свидетелям и сопровождающим и забыл о его существовании, а нас с Димкой повел дальше. К моему удивлению, пошли мы не в сторону статуи Ариса, а к довольно высокой подставке — колонне, на которой лежал испещренный рунами крупный кристалл горного хрусталя, выточенный в форму конуса.
— Возложите руку на «око правды», чтобы подтвердить свои намерения, — попросил служитель, показывая на собственном примере, как правильно ухватиться за камень. — Я поклоняюсь темному богу, — сообщил вдруг мужчина и кристалл тут же засветился темным цветом, — ложь. Я служу в храме бога Ариса, — и камень стал переливаться голубыми оттенками, — правда. — После нашего синхронного с Димкой кивка, в знак того, что нам все понятно, служитель сделал шаг назад и попросил меня подойти ближе к колонне. — Сперва вы, леди.
Кристалл ожидаемо был прохладным и шероховатым из-за множества символов, но никаких волшебных спецэффектов я не дождалась. Ещё с того момента, как кристалл начал светится под ладонью мужчины, стало ясно, что это местный аналог детектора лжи. Но зачем? При прошлом нашем визите подобного не было, а сейчас… неужели разница статусов не даёт покоя?
Оказалось нет, дело не в этом. После того, как я подтвердила свою личность, мне пришлось ответить на два десятка заковыристых вопросов, смысл которых сводился к одному: не имею ли я скрытых желаний и намерений? Насколько искренне мои намерения и чувства, по собственной ли воле я хочу породниться с отказником и не из корыстных ли целей?
— «Око правды» подтвердило правдивость ваших слов, — сообщил служитель и переключил своё внимание на Димку. — Твоя очередь, отрок.
Диме было высоковато, поэтому он привстал на цыпочки.
— Отрок, желаешь ли ты видеть эту женщину своей матерью?
— Это самое сильное мое желание, — детский голос чуть дрогнул, но фраза прозвучала четко и я облегченно выдохнула. Почему-то именно этот вопрос заставил нервничать. А вдруг он передумал?
