Придя в «Зиедлер», вход в который находился в глубине двора, я увидел, что ничего здесь не изменилось с тех пор, когда я здесь побывал. Я думал, что эта коробка в это время будет забита парнями в униформе, но ошибся. Вестибюль с красным притушенным светом был полон обычными завсегдатаями такого заведения. У большинства из них очень заполненное юридическое досье, а те, у кого этого еще нет, делают все необходимое, чтобы оно было.
Я отдал мою шляпу и плащ девочке в гардеробе и направился к месту, в котором находились небольшие альковы турецкого типа, со столами и стульями. В наиболее удаленном я увидел сидящую женщину, у которой был букет из трех гардений.
— Так вот какая Жералдина!
Ну что ж, я должен признать, что у Назарова есть вкус. От вида куколки у меня слюнки потекли. Она небольшого роста, и на ней очень обтягивающее черное платье. Кожа у нее такого же цвета, что пастеризованное молоко. Рыжие волосы уложены в прическу. Большие глаза.
Я вас заверяю, что если бы мне пришлось упасть в угольную шахту вместе с Жералдиной, я не торопился бы, чтобы нас спасли. Может быть, даже не отвечал бы на крики спасателей.
Я вошел в альков и сказал:
— Добрый вечер. Я Сирус Т. Хикори. Очень счастлив с вами познакомиться, мисс Перринер.
Она посмотрела на меня и улыбнулась. У нее улыбка, которая не могла не действовать на сентиментального парня. Когда она заговорила, ее голос оказался низким и нежным. И она говорила, довольно медленно произнося каждое слово, как диктор на радио.
— Садитесь, мистер Хикори, — сказала она. — Я счастлива встретиться с вами.
Я предложил ей прежде всего отметить эту встречу и позвал официанта, которому заказал виски и коктейль для нее.
После того как он ушел, принеся нам заказанное, я закрыл шторы алькова. Потом снова сел. Предложил сигарету Жералдине и начал:
— Миссис Перринер, вы, разумеется, считаете, что я должен немедленно приняться за наше дело, не вертясь вокруг да около.
— Безусловно, мистер Хикори, — ответила она, — и я полагаю, что смогу сэкономить ваше время. Мне известны чувства, которые питает мой отец к Сержу. Он его ненавидит. Почему? Только потому, что он русский и князь.
Мой отец придерживается старинных взглядов и признает только американцев и ненавидит титулы. И он уверил себя, что Серж — авантюрист, который посягает на состояние Перринеров.
Она стряхнула пепел с сигареты, и я увидел блеск бриллиантов в ее кольцах.
— Он ошибается полностью во всем, — продолжала она, — и не хочет верить, когда я говорю ему об этом. Может быть, он захочет поверить вам?
