— Ты летал на вертолете?
— Ага.
— Ты прыгал с парашютом из самолета?
— Ага.
— Ты бывал в Афганистане?
Тело Мо напряглось, и он повторил:
— Да.
И почувствовал внимание со стороны Лотти и Джет.
Алекс снова открыл рот, но не успел ничего спросить, Лотти тихо сказала:
— Алекс, милый, найди мороженое в пакетах для себя и братьев. — Хорошо?
— Конечно, тетя Лотти, — сказал Алекс и принялся рыться в оставшихся пакетах.
Мо избегал ее взгляда, когда наклонился и поднял пустые пакеты, сложил их пополам, как обычно, делала Лотти, и положил на прилавок.
Он услышал, как разорвалась обертка у мороженого, почувствовал, как Джет двинулась в его сторону. Он повернулся к ней, она несла лапшу, «Тостито» и коробки с мюсли.
Когда приблизилась, сказала низко:
— Спасибо за вашу помощь, Мо.
Она имела в виду именно его помощь с продуктами.
Они все это имели в виду, но она также поняла, что он был связан с ее сестрой, поэтому он привез ее домой из магазина, она имела в виду именно это.
— Без проблем, — пробормотал он, когда она прошла мимо него в кладовую.
Он больше не мог избегать пристального взгляда Лотти, она посылала ему определенные флюиды, и он их точно улавливал, поэтому перевел взгляд на нее.
Да, именно поэтому он в этот момент посмотрел на нее. На выражение ее лица.
Он знал еще перед тем, как стал мужчиной, что станет солдатом и будет солдатом долгое время. Это касалось многого, слишком многочисленных причин, которые отражались на лице Лотти. Они включала в себя его мать и сестер, а также чувство долга и верности, которое он испытывал по отношению к ним, поскольку в их жизни не было другого мужчины. Это не касалось одиноких дам или без характерного слабака. Ничего этого. Это было неважно. Именно личность, которым он был с самого начала, диктовала ему, каким он станет человеком.
Но взгляд Лотти, ее борьба с племянниками на лужайке перед домом, как она набросилась на женщину, в которой видела конкурентку, претендуя на него, решив за него отомстить, послужили причиной, по которой он влюбился в нее.
И в другом мире, где она бы действительно принадлежала ему, он мог бы ужиться с тем, что он повидал, что совершил в своей жизни, что потерял в пыли, грязи и песке.
Быть тем мужчиной, который бы заслуживал этот ее взгляд. Она смотрела на него, как на героя.
Тем, кто, действительно, заслужил бы его.
И кто мог претендовать на такую женщину, как она.
— Ничего особенного, — солгал он.
— Ты абсолютно не прав и знаешь это отлично, так что заткнись, пупсик-зануда, — ответила она.
