— Прости, Ваше благородие, седло не предлагаю, конь тебя не подпустит, а времени в обрез. Дядька Ваш, нас нанял, оборонить, золотом обещал расплатиться. Давай до тех куширь.*
— Погоди, дай отдышаться, да и солдатика моего перевязать нужно.
Турок мы видим, конных у них нет. Погоня не грозит. Казаки спешились, один занялся фейерверкером. А я хорошо их рассмотрел. Прекрасные лошади, отличное оружие и латанные–перелатанные обтрёпанные черкески. На ногах какие–то чуни из свиной кожи щетиной наружу, столетние папахи. Пластуны!* О ловкости и меткости этих людей в армии сказки рассказывали. Каждый командир хотел заполучить под свою команду как можно больше казачьих частей, хотя командовать ими было сложно. О дисциплине не шло и речи. Можно было только ставить задачу и хвалить за выполнение. В казачьи части приходили добровольно кубанские пластуны. Они не подчинялись никому: ни армейским офицерам, ни своим сотникам и атаманам. В казачьей сотне на войне находились от пяти до десяти пластунов. Если, боевая задача была трудна для казаков, обращались с просьбой к пластунам. Эти ребята обязательно придумывали какую–нибудь гадость для противника. Отравить или угнать табун лошадей и оставить неприятельское войско без лошадей перед наступлением. Застрелить в глубоком тылу, вражеского генерала и раствориться без следов. Во время боя, несколько пластунов занимали позиции, с которых без промахов, отстреливали командиров или вражьих артиллеристов. Воевали не только дерзко, но и ещё с издёвкой над врагом. Днём, пели песни под мандолину, занимались своим оружием и лошадьми, а по ночам вырезали турецкие караулы, перед уходом поднимая панику среди турок. Один раз приволокли с полтора десятка вражеских мундиров, вывешенных для просушки. Другой котёл с почти готовой кашей. Это не для урона, для куражу.
— Так что тебе дядька обещал?
— Перстнем золотым прельстил.
Откуда у Прохора перстень, интересно.
— Может это подойдёт, — из кармана достал золотой портсигар — подарок отца, в день получения офицерских эполет.
— Он только с надписью.
Казак взвесил на ладони массивный прямоугольник.
— Не жалко? Видать, дарёный.
— Отец с рождением русского офицера поздравлял, а сегодня я как заново народился.
— Отец жив?
— Два года как… — мы вместе перекрестились.
— Тогда не возьму. Беречь такие подарки полагается, память об отце священна. Ты, поручик, уразумей, не за золото мы пошли. Богатство — это не для нас. Не каждый холоп так за своего барина просит. Интересно стало! Да и ты не плошал: один был в белой папахе, вертелся чертом, геройствовал, терял тебя не раз. Рад, что вышел из рубки целым. Вот папаху твою взял бы! Где она?
