Два, три, четыре, промазал, пять. Левым большим пальцем сдвинул замок вверху револьвера, Он переломился, как охотничье ружьё, выбрасывая стреляные гильзы. Спокойно, поручик, не тряси рукой, шесть новых смертей на боевом взводе. Теперь крутись как чёрт, со всех сторон рубка. Перезарядить больше не дадут.
— Шесть!
Турки валят со всех сторон, стреляя из американских ружей с искривлёнными, как у ятаганов лезвиями штыков. Телами завалена вся позиция. Раненные стонут и кричат, хватаясь за живых. Ползают, в поисках укрытия. Проклинают на русском и турецком. Смешались языки. Стерлись границы. Вокруг понятные слова.
С двух сторон набегают неприятели со штыками, нацеленными в мой живот. Кричат, брызгая слюной. Их ненависть подхлестывает рефлексы. Левого сваливаю выстрелом в грудь.
— Семь, — кричу сам себе, падая в его сторону, разворачиваясь и понимаю — не успею.
Понимает это и неприятельский солдат. В глазах вспыхивает адское пламя, кривая усмешка кривит рот. Торжествует. Почувствовал победу. Словно Турция победила над Россией и нами решился исход великой битвы. Радуется. Вдруг у турка появляется аккуратная дырочка под глазом. Его винтовка по инерции летит в меня, и втыкается в то место где я только что лежал. Пехотинец, как подкошенный валится снопом. Как так получилось? Кто стреляет?
— Молодец! — хвалю я сам себя. — Откатился вовремя. Пока не плохо, получается.
Встаю на колено.
— Восемь, девять, — револьвер дергается в руке. Распрямляюсь и поднимаюсь в полный рост. На ногах.
— Десять
Турки лезут только справа. Казаки все–таки сработали. Кричу:
— Отходим, братцы!
Только мало кто слышит — бой рассыпался на части. Какие — то взвившиеся кучки. Шагах в пятнадцати, двое батарейцев работали как англицкая машина. Один банником сбивал в сторону винтовки, второй кривым бебутом как серпом, подрезал переднюю ногу, атакующего под коленом. Шаг назад, очередной турок верещит, катаясь по земле, мешая своим сотоварищам. Стреляю в того, кто сзади к ним крадётся.
— Одиннадцать, — успокаиваю и этого хитрого турка. Патронов больше нет. Курок щелкает в холостую.
Револьвер Смит–Вессон летит в голову набегающего турка. Шашку вон, не успеваю замахнуться, два турка, поймали по пуле. Выстрелов не слышно, кто же это так ловко стреляет? Ладно, жив буду разберусь. Пока мне удача. Шашку в ножны. Быстро подбираю винтовку супостата. Краем глаза успеваю заметить, что в руках турецкий вариант Пибоди–Мартини незначительно отличавшийся от английского прототипа устройством затвора, патрона, размерами штыка. На ствольной коробке выбит тугру султана Османской империи — знак с обозначением его имени и титула. Дальше счет на секунды. Лёгким, почти незаметным движением, отбиваю нацеленный в грудь штык. Тут же левая нога впереди в сторону, и всаживаю свой штык под верхнюю пуговку басурманского мундира.
