Искушение было велико, но не сильнее желания увидеть Люка.
Мое сердце. Мое сердце возрадовалось тому факту, что мы зашли так далеко, и забилось быстрее в ожидании встречи с ним.
Как только мы вошли в дом, я услышала приближающиеся шаги.
Звук доносился вверху по широкой грандиозной лестнице, которая спускалась к нам в коридор.
Мое сердце взлетело и могло выскочить из груди, когда я увидела Люка.
Все, что я знала, это то, что мое тело двигалось к нему, зная его, как будто оно имело мышечную память, которая позволяла мне танцевать.
Я обняла его, когда он поднял меня, поцеловал, обнял, заставил чувствовать меня его.
- Боже, - сказал он. В его голосе шла волна эмоций. Он схватил меня за лицо и поцеловал.
Мы перестали целоваться только после того, как кто-то преувеличенно прочистил горло.
Клавдий.
- Спасибо, Клавдий, - произнес Клавдий с шутливым сарказмом. - Так мило с твоей стороны спасти мою девушку, и да, ты был прав. Мощный двигатель Kawasaki определенно пригодился. Как ты и сказал, - насмехался он.
Люк улыбнулся, отпустил меня и пошел крепко обнять своего брата.
- Спасибо, - сказал ему Люк.
- Иисус Христос. Я не могу вспомнить, когда мы в последний раз обнимались, - ответил Клавдий. - Не делай это привычкой. Не хочу, чтобы люди думали, что братья Мориенц стали мягкими.
- Как будто, черт возьми, это возможно.
- Это больше походит на это, - Клавдий игриво ударил его по плечу.
Эти двое вместе очаровали меня.
- Еще многое предстоит сделать. Поговорим завтра.
Клавдий кивнул. - Забудь о работе. Иди присмотри за своей женщиной. Она скучала по тебе.
Я оценила комментарий. Когда Люк повернулся ко мне и посмотрел на меня с глубоким обожанием, я поняла в тот момент, что я никогда не буду чувствовать то, что я чувствую к нему, с кем-либо еще.
Это был факт, и я знала это с уверенностью.
Амелия
Его рот восхищался моим.
Его язык враждовал с моим, наполняя мой рот влажным жаром, говорящим о нашей страсти.
Было так много способов поцеловать его, но это был невозможный поцелуй, вызванный потребностью, жадностью и безумием.
Мы врезались в стену его комнаты, и прохладный бетон прижался к моей коже.
На мне были только черные кружевные трусики. Все остальное слетело еще до того, как я вошла в его спальню. Между нами прошла дикая, грубая потребность, и ничего другого, кроме этого, не существовало.
Его рот покинул мой, и он своими голодными губами покрывал мою шею огненными поцелуями. Он провел по контуру моего горла, спускаясь вниз к груди, где остановился, чтобы пососать меня. Его зубы царапали мои твердые, как алмазы, соски. Мои груди поднимались к нему, когда он сжимал и ласкал их.
