— Снова тот убийца?
Я осушила стакан и молча кивнула. Бред помялся, а затем покружил на месте, как кошка, которая устраивается на сон, и лег на мои колени поверх одеяла.
— Это уже в прошлом, — непривычно мягко проговорил он. — Больше такого с тобой не случится.
Я криво усмехнулась.
— Правда?
— Конечно. Ведь я рядом.
В глазах защипало. Борясь с желанием разрыдаться от смеси страха, усталости и благодарности я потрепала его по шипастой голове.
— Спасибо, — тихо пробормотала я и легла обратно. Хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеяло, но я сдержалась. Вместо этого подложила руку за голову и спросила: — Что ты почувствовал, когда понял: твоих родных уже нет в живых?
Бред на мгновение замер. Он выпустил когти из подушечек лап, а затем, словно очнувшись, снова спрятал их.
— Не отвечай, — тут же сказала я. — Прости, не знаю, зачем я спросила…
Я уставилась на танцующий огонек свечи. Ее шипение и запах воска успокаивал, но не затягивал ран прошлого. Я старалась не думать ни о родителях, ни о друзьях, ни о том, что мне было так дорого… в том мире.
В мире, где моя жизнь оборвалась так резко и жестоко.
Вдох-выдох. Концентрируйся на настоящем, Мира. Я так сильно погрузилась в тяжелые мысли, что не сразу расслышала голос Бреда.
— Безнадежность, — после паузы проговорил он. Его оранжевые глаза вспыхнули, а затем потускнели. — Холод, отчаяние, пустоту… Но сначала — гнев.
Бред одним текучим движением переместился с моих колен на подушку. Его мордочка оказалась напротив моего лица.
— Становится легче, когда понимаешь, что кто-то тоже это испытывал, — негромко заметила я.
Бред больше не сказал ни слова, но больше и не требовалось. Какое-то время мы так и лежали молча, а затем меня все-таки сморил сон.
К счастью, без кошмаров.
* * *
— Рина Аурелия, я слышала, что на балу вы упали в обморок?
Я подняла взгляд на тетушку Майкла и постаралась, чтобы в моей ответной улыбке не проскользнуло отчаяние. Айда Абрамс, сестра матери Майкла, обладала невзрачной внешностью и бульдожьей хваткой. В сочетании с неуемным любопытством коктейль получался поистине взрывоопасным.
Я промокнула губы салфеткой и отложила приборы в сторону. Тарелка с жарким осталась нетронутой.
— Да, рина Айда, мне стало нехорошо. Но не стоит волноваться, я прекрасно себя чувствую.
Тетка окинула меня быстрым многозначительным взглядом. На пухлом лице с сеткой тонких морщин проступило лукавое выражение. На ее макушке башня из высоко забранных черных волос с проблеском седины угрожающе качнулась в мою сторону. Я невольно подивилась, как Айда носит это громоздкое добро, усеянное шпильками. Тяжело же, наверное. А уж сколько сил и времени уходит на то, чтобы сделать прическу!
