Крылья для ведьмы [ознакомительный фрагмент АТ] | страница 56

— Полагаю, что да. — Шарлотта пожала плечами. — Оливия, я знать не знаю, кем были мои родители, потому что попала в приют еще грудным ребенком. А воспитателям было наистрожайше запрещено рассказывать детям об их происхождении. Как вы понимаете, очень часто в подобные места попадают не из-за трагедии, мигом лишившей всех родных. А из-за желания этих самых родных избавиться от ненужной обузы. Кто-то идет на это из-за крайней нищеты. А некоторые девушки пытаются таким образом забыть грехи прошлого и начать новую счастливую жизнь без хлопотного своеобразного наследства шальной юности.

Я мудро промолчала, потому что просто не знала, что сказать в ответ.

Впрочем, Шарлотта и не ожидала от меня никакой реакции. Она ловко подхватила с подноса пробегавшего мимо слуги бокал с шампанским, сделала глоток.

— В отличие от меня Элден попал в приют уже в сознательном возрасте, — глухо проговорила она. — Отец, точнее, тот мужчина, который воспитал нас, как-то обмолвился, что Элдену было девять, когда заботу о нем взяло на себя государство. Но сам Элден никогда ничего мне не рассказывал о своем прошлом до приюта. А вам?

И прямо взглянула на меня.

«Да он мне и про приют ни словом не обмолвился».

Я прикусила язык, не позволив этой фразе сорваться с моих губ.

— Я уже поняла, что Элден очень скрытный, — произнесла осторожно, прежде тщательно обдумав каждое слово.

— Да. — Шарлотта печально кивнула. — Он был таким даже в детстве. Когда он появился в нашем доме, мне было всего пять. И Элден стал мне старшим братом. Точнее говоря, это я всюду таскалась за ним хвостиком. Постоянно ныла, прося прочитать сказку или поиграть во что-нибудь. И поначалу он всегда выполнял мои просьбы. Я была по-настоящему счастлива. Что скрывать очевидное, мой так называемый отец никогда не проявлял ко мне особо теплых чувств. Нет, он не бил меня, почти никогда не наказывал, лишь за очень серьезные проступки. А голос так вообще ни разу не повысил. Но как бы вам объяснить, Оливия… В нем не было ни капли душевной теплоты. Он словно выполнял тяжкую, неприятную обязанность, которую на него кто-то взвалил. Да, я называла его отцом, но лишь в тщетной надежде, что он оценит это и начнет проявлять ко мне хоть немного участия. Однако все зря.

Я смущенно переступила с ноги на ногу. Почему Шарлотта мне все это рассказывает? Не привыкла я как-то быть жилеткой для почти незнакомых людей. Чудно, право слово. Мы познакомились-то меньше часа назад, а мне уже душу изливают и жалуются на трудное детство.