Фацеции | страница 11



Осторожная тирания Козимо очень бережно относилась к республиканским этикетам и даже к республиканским учреждениям. Медичи, как и Альбицци, не покушались на республиканскую форму. Наоборот, они очень любили, когда флорентийские публицисты прославляли республиканскую свободу Флоренции и сопоставляли ее с деспотизмом, царившим, например, в Милане. Существа их власти гуманические разговоры не затрагивали, а полезного шума и рекламы получалось довольно много.

Поджо твердо стоит на республиканской точке зрения. Против монархического принципа он мечет громы в трактате "De infelicitat principum", в письме к Филиппо Мария Висконти он восхваляет республику, а в любопытном споре с Гуарино и Ауриспою о том, кто выше из двух героев римской древности — Сципион или Цезарь, со всей решительностью высказывается за Сципиона: он ничем не запятнал любви к родине и служил ей бескорыстно, в то время как Цезарь погубил республику. Мало того, Поджо одобряет Брута и Кассия, убийц Цезаря: продолжается тираноборческая традиция флорентийских гуманистов, идущая от Боккаччо — ему принадлежит афоризм: "Нет жертвы, более угодной богу, чем кровь тирана" — и Салутати.

Поджо совершенно не смущает — и не смущало до конца, — что друг его Козимо Медичи — монарх самый настоящий, что папы, которым он служил, такие же государи, как и ломбардские тираны. Но он не чувствует необходимости, — как Гуарино, который жил при дворе д'Эсте, где были все внешние атрибуты монархии, — защищать единоличную власть. Наоборот, он пользуется широкой свободой слова, царившей при папской курии, чтобы поносить монархию, которая и в Риме, и во Флоренции фактически существовала и с существованием которой было связано его собственное благополучие.

И организацию того государства, которое давало ему приют и устраивало его дела с большими удобствами, Поджо разоблачал довольно откровенно. Но, конечно, на практике не предпринимал против нее ничего и, наоборот, сердито огрызался на тех, кто в жизни хотел следовать тем принципам, которые он проповедовал в своих писаниях.

В рассуждении о сравнительных достоинствах профессий врача и юриста, в "Historia tripertita", он довольно много места посвящает анализу понятия "закон", которому служат юристы. Законы, говорит он, всегда вводились вопреки желанию народа, и в древнейшие времена нужно было ссылаться на божественную санкцию, чтобы заставить людей мириться с законами. И сейчас законы обуздывают и устрашают лишь низшие классы (plebecula et inferiores urbis), а сильные и власть имущие с ними не считаются. Никогда короли или властитель не подчиняются законам. Власть добывается попиранием закона и насилием. Насилием и несправедливостью создается все великое и достопамятное. Сильные люди законы презирают и топчут ногами. Законы существуют лишь для тех, кто слаб: для живущих заработной платой (mercennarii), для рабочих (opifОces), для бедных (qui censu tenui sunt), для ремесленников (quaestuarii).