Врач, которого словно на буксире приволокла мама, еле успевал переставлять на удивление короткие, относительно остального тела, ноги.
- Ну что, молодой человек, - заразительно улыбнулся некрасивый, лет сорока, англичанин, - добро пожаловать в мир живых.
Английский язык был понятен буквально интуитивно. Говорить на нем оказалось чуть сложнее, но основная сложность в том, что лексикон Дадли был удивительно скуден.
- Спасибо, сэр, - мальчик с трудом говорил, язык не слушался. - Воды. Разговоры... потом.
- Да, да, конечно.
Он тут же позвал медсестру и та напоила пациента из небольшой пипетки. Сесть он не мог, но и захлебнуться было бы нежелательно. Вода омыла рот и горло, и мальчик попросил еще. Отказали.
- Изверги, - отметил этот факт мальчик, на довольно чистом русском. Все, кто был в палате, замерли.
- Миссис Дурсль, Ваш сын говорит по-русски?
- Нет, мистер Бриг. Никогда им не занимался. А это был русский язык?
- Да, он, - рассеянно отмахнулся врач и перевел свое внимание на мальчика.
- А на этом языке говоришь? - спросил он пациента по французски.
- Конечно, - ответил мальчик. Он решил сделать вид, что не слышал разговора врача с мамой. А французский он знал с самого детства - бабушка говорила с ним только на нем, а потому у него даже выбора-то не было, знать или не знать. Так же хорошо он знал арабский, так как отец нашел себе жену именно там. Русский она знала, все-таки языковед, но по решению семейного совета, говорила с сыном на своем родном. К семи годам, перешла на испанский, которым тоже владела в совершенстве, так что четыре языка он знал в своем мире хорошо, по крайней мере устную часть. Здесь добавился английский, причем довольно хреновый. Придется доучивать.
- Понятно, что ничего не понятно. Хотя после операции на мозге может быть все, что угодно, честно говоря, - словно про себя проговорил доктор. Мальчик услышал его шепот так, словно стоял рядом с ним. Никогда раньше таким отменным слухом он не обладал, и только сейчас заметил, насколько много звуков он слышит. Больница буквально гудела, и это неимоверно сильно раздражает.
- Доктор, с ним все в порядке? - заволновалась миссис Дурсль, вцепившись ему в рукав халата.
- Пока что не знаю, будем исследовать...
Уже это должно было насторожить Артура-Дадли, потому что ему пришлось пройти все круги ада, претерпевая огромное количество анализов. Ему даже хотели сделать биопсию здорового мозга, но тут уж мама взбунтовалась, что ее сына не лечат, а калечат. Доктор там еще что-то бубнил, но под злобным взглядом мамы-наседки заткнулся. Кроме знания лишних четырех языков, никаких отклонений у него не обнаружили, и все же отпустили, продержав в больнице в общей сложности, два с половиной месяца. Часть лечения покрыла страховка, а часть, сама больница, заинтересованная в исследовании мозга Дадли. Сам же парень тратил свободное время на физические и умственные тренировки. Постепенно стал садиться, затем вставать, а к выписке мог пройти шагов пятьсот, и только потом устать.
