Когда мы обретем любовь, которая есть пища ангелов, тогда мы уже будем вкушать небесный хлеб и получать силу от него без всякого труда и тяготы. Кто стяжал любовь, тот причащается Христу, телом Христовым питаемый, и становится бессмертным.
"я – говорит Господь, – хлеб живый, сшедший с небес (Ин. 6:51), который дает жизнь миру (Ин. 6:33). И еще: Ядущий хлеб сей жить будет вовек (Ин. 6:58). Итак, кто живет в любви, унаследовал вечную жизнь уже на земле, уже здесь он ощутил дыхание свободы, которой по воскресении наслаждаются праведники. Эта свобода – таинственая пища и питие, которое Христос обещал апостолами в Царстве Своем, сказав: да ядите и пиете за трапезою Моею (Лк. 22:30).
Любовь способна питать человека, вместо всякой пищи и питья. Человек не может достичь тихой и безмятежной пристани любви, если прежде не пересечет умное море страстей, отделяющее нас от этой спасительной пристани. По этому морю мы можем пройти только на корабле покаяния, под надежным руководством страха Божия и с помощью Духа Святого.
Когда мы прибудем к этой безбедной пристани любви, тогда можно будет отпустить назад тех, кто нас сюда привел. Любовь, – сказано в Писании, – изгоняет страх (1Ин. 4:18). И мы будем вольно наслаждаться радостями, пребывая в Боге всегда, и Его сладость ненасытно воспринимая.
О птице сирене рассказывают: кто услышит ее пение, тот от сладости ее голоса будет настолько очарован и придет в такое исступление, что ничего не будет замечать вокруг и даже собственную жизнь, бросится в море и погибнет.
То же самое претерпевает душа под воздействием любви. Когда попадет в нее небесная сладость, открывающая ей тайны Божии, то эта сладость так ей овладеет, что она все оставит позади, не будет замечать даже жизни своего тела и вся устремится к Богу. Тогда умрут в теле все свойственные ему желания, не только не предусмотренные природой, но и те, которыми природа наделила его.
Об одном старце говорили, что когда он умирал в Скиту, братья обступили его ложе и, приготовив его к смерти, стали плакать. А он открыл глаза и засмеялся. Затем, немного обождав, опять рассмеялся; разразился потом смехом и в третий раз. Братья спросили:
– Авва, скажи, почему мы плачем, а ты смеешься?
– Первый раз, – ответил он, – я рассмеялся, что вы все боитесь смерти, второй раз – что вы к смерти не готовы, а в третий, что труды мои кончились, и я отправляюсь на покой.
С этими словами он закрыл глаза и умер.
