— Нет, грызть деревья не надо, но белую глину или силикат магния при отравлениях вполне можно есть, они как и уголь выводят отраву из организма, — я подтолкнула к нему лежащий на столе уголь, — так что давай, любитель радужных ножек, участвуй в моем безумии.
Ян вздохнул, посмотрел на меня, на угольки, вздохнул налил еще молока в стакан.
— Ладно. Раз ты считаешь, что нужно это съесть, — он закинул кусочки в рот и сморщился, — они шипят на языке. И кстати к углю не относится это «смешивать разные вещества в организме»?
— Нет, не относится, уголь просто собирает в себя всю гадость как губка. И да. Он должен шипеть на языке.
— Объясни мне, почему ты считаешь, что уголь может быть лекарством?
Я вздохнула, то что кажется мне очевидным, оказывается, совсем не очевидно для кого- то другого. В данном случае для Яна.
— Ты помнишь я тут носилась с жестяными коробочками? — Ян кивнул, — Берется деревяшка. Не хвойная только. Обжигается без доступа воздуха, вот в тех самых коробочках я это жгла, дальше обрабатывается паром. Из-за этого он становится как губка и впитывает в себя всякую гадость.
— Да, но мы ведь дышали дымом, а не пили его, а уголь надо есть, — возразил Ян.
— Ох, можно я не буду тебе читать лекцию по биологии? — взмолилась я и зевнула, — я хочу спать пойти.
— Как это? — возмутился пытливый горг, — то есть у тебя есть объяснение, а ты мне его не говоришь?
Нашел время проявлять любопытство. Меня как раз накрыл «отходняк» и я снова начала дрожать, только дрожь была уже не от холода, а от осознания того, что мы могли погибнуть, надышавшись ядом.
— Да, — я сделала «страшные» глаза, поднимаясь с табуретки, — вот такая я вредная.
— Расскажи тайну, — Ян подхватил меня на руки и понес наверх, кажется в спальню, — иначе я не буду тебя защищать от чудовища под кроватью.
— Шантажист! — возмутилась я.
— Вот сейчас положу тебя под кровать, — сообщил этот наглец поднимаясь по ступенькам и делая вид, что ему очень тяжело меня нести, — и будешь ночевать там. С чудовищем. Если, конечно, оно от тебя, такой вредной, не сбежит. Вытолкать оно тебя оттуда все равно не сможет, слишком тяжелая и упрямая. Во имя Вечного, Ингарра, у тебя камни спрятаны в карманах?
Он захихикал как мальчишка.
— Ну все, ты меня разозлил, — я куснула его за ухо, — стр-р-рашно разозлил.
Он ойкнул, поежился и ловким пинком распахнул дверь спальни.
— Ну ты ловок, двери пинком открываешь, — я обняла его за шею. Было прекрасно ощущать себя живой и беззаботно шутить.
