Мои глаза широко раскрылись. Его слова были сухим шепотом, обычно шелковистый голос стал хриплым.
— Мне было пятнадцать, я был демоническим магом год. Ей было четырнадцать, демон был с ней три месяца. Порой… некоторые люди не… — он перестал дышать. — Первый год самый сложный. Демон постоянно проверяет тебя, но это не только психические атаки. Это эмоции…
Я подняла голову. Эзра смотрел на потолок, глаза потемнели от воспоминаний.
— Это неестественно, — прошептал он, — делить свое тело… делить разум. Порой я не знаю, какие мысли мои, а какие — его. Когда я злюсь или боюсь, я словно тону, пропадаю. И эмоции будто не мои. Они отражают его, и все закручивается по спирали, и я не могу остановить это…
Я сжала с силой его руку.
— Ты видела… холод и тьму. Так происходит, когда я теряю контроль над эмоциями. Тогда Этерран пытается захватить меня, а порой он отталкивает меня от края, чтобы спасти нас обоих.
Он сжал пальцами край моей майки.
— Этого мы все боимся. Если демон захватывает, мы можем отбить контроль. Но если мы теряем себя… если эмоции переполняют нас, и мы пропадаем, и остается только страх и гнев…
Он утих, и я могла лишь отчаянно сжимать его, как он сжимал меня, словно от близости слова были менее пугающими.
— У нее демон был три месяца, — прошептал он, — и она не смогла справиться. Или из-за демона, или из-за эмоций, или из-за всего. Я пытался ей помочь, но что я тогда знал? Она… плакала ночью, боясь, что они убьют ее из-за слабого контроля. Я пытался успокоить ее, но ее страх становился все хуже, и она… сорвалась и обезумела.
— Демон захватил ее? — робко прошептала я.
— Нет. Страдает не только разум человека. Они с ее демоном сошли с ума вместе. Гнев и страх, сила и магия вырвались из нее без повода и ограничений.
— Это ты имел в виду, когда сказал, что потеряешь разум из-за демона?
— Так погибают демонические маги. Этерран может это пережить, а я — нет, — его ладонь поднялась по моей спине и запуталась в моих волосах. — Я знал, что происходило, но думал, что мог ее спасти. Может, я мог подавить ее или вырубить, сделать то, что приведет ее в чувство. Но, когда я попытался, она… распорола меня. Я выжил только потому, что Этерран исцелил мои раны. Он не смог толком починить мой глаз.
Он замолчал, и я тихо спросила:
— Что с ней случилось?
— Я ничего не смог сделать. Я боролся с Этерраном, пытался встать, потому что они шли убить ее…
Он затих, и я больше не спрашивала. Я могла догадаться, что случилось, я уже это видела. Эзра начал терять сознание, это дало Этеррану захватить его и исцелить раны. И какие-то «они» убили девушку.
