- О-го-го! Такого домища я себе даже представить не могу.
- Не стоит гадать, скоро ты сам все увидишь воочию... А когда ты чуть
подрастешь, мы сосватаем тебе самую красивую девушку на свете. Сыграем свадьбу, да такую, что короли Европы позавидуют.
- И что будет потом? - грезы отвлекли внимание юноши от мучительных бо
лей.
- ...потом у тебя появятся на свет чудные детки и ты будешь каждый день ра
доваться их успехам и достижениям.
- А где же тогда будешь ты?
- Я буду рядом, Джун. Я всегда буду рядом, - сказала собеседница то, что и
хотел услышать юноша.
- Но когда я стану семейным, я не могу путешествовать и больше никогда не
поеду в круиз.
- Одно другому не мешает. Пока твои детки будут подрастать, ты успеешь
объездить весь мир. Побываешь в далеких странах и увидишь все чудеса Земли. Ну, а когда ты соскучишься по родным - вернешься обратно и станешь рассказывать домашним о своих приключениях. И потом, ощутив новое желание путешествовать, пустишься в очередное странствие... Ты доживешь до глубокой старости и поведаешь внукам о красотах далеких краев... Ну что, ты доволен жизнью, описанной мной?
Мечтатель неподвижно лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок.
Вероника провела рукой перед его глазами, и веки юноши не дрогнули. Он был безмятежен с чувством удовлетворенности, застывшим на лице. Он был мертв. Осознав эту горькую и жуткую истину, Вероника дрожащими пальцами смежила веки Ли.
- Д-ж-у-н! Зачем ты оставил меня одну....- прошептала она, заливаясь слеза
ми и обнимая бездыханное тело юноши.
Ком, подкатившись к горлу, душил ее, и слова застыли на губах. Чувство глубочайшего презрения вспыхнуло в сердце Вероники. Она возненавидела всех людей и прокляла в душе безжалостный, жестокий и порочный мир.
После пережитого потрясения что-то сломалось в узнице. Она озлобилась на всех и вся. Прекрасные глаза, некогда источавшие нежность и любовь, стали суровыми, а сердце, в котором прежде теплились милосердие и жалость, окаменело. Она превратилась в монстра, но не видоизменившись, а нарушив свой внутренний мир.
Почувствовав в себе перемены, она начала размышлять более четко и ясно.
Когда раздумала о свободе, внимание ее привлек трубопровод, по которому ежедневно стекала жижа, именуемая пищей.
"Прегражу проход из трубы и сюда придет обслуживающий персонал, обдумывала заключенная. - А если нет? Что, если даже заметив неполадку, они все равно не придут сюда, тогда я буду лишена съестного? - сомневалась она в первоначальном решении. - Хуже тебе от этого не будет", - поддержал ее внутренний голос, тот самый, которого некогда испугалась Вероника.
