— Арти! Остановись, не смей петь! — воскликнул он.
— Сестренка! — крикнул Алекс.
— Здесь должен быть специальный камень, — процедил Женя. — Ищите, тогда мы откроем решетку.
Грета засмеялась:
— Поздно, она уже в моей власти и слушается только моего приказа, — с издевкой сказала демоница и скользнула к парням. — Может и вас одурманить, м? Меня хватит на всех… — пропела она, грудью едва касаясь прутьев, но резко отскочила от кулака Алекса.
— Пошла ты, старая бестия!
— Нехороший мальчик, когда все закончится, начну с тебя, — пожурила его Грета и обернулась к Артемии, но племянница исчезла. Пентаграмма опустела. Однако ее голос по-прежнему звучал, отдаваясь эхом от стен, Арти стояла за одной из колонн.
— Где же ты, малышка?
— Тебе всегда было мало... — прошептала Артемия и набросилась на Грету сзади, повалив на пол. Демоницы скатились по лестнице и замерли в центре посреди воды. Грета ощутила пронизывающий тело холод, ее волосы быстро намокли, от удара об пол болела голова.
Артемия вцепилась в ее горло отросшими когтями, но не душила. Она пресекла сопротивление, сжав ноги тетушки своими, и процедила:
— Тебе не спастись.
Не успела Грета ударить ее в ответ, как Артемия вонзила в ее грудь покрывшуюся льдом руку. Острие пронзило демоническую плоть, и лед растаял, Арти ощутила бьющееся, словно пичужка, сердце Греты и с треском вырвала его.
На пол брызнула кровь, расплывшись по воде темными узорами. Парни молча наблюдали за происходящим, и в тишине все услышали последний стук замерзающего сердца Греты. Лицо демоницы посинело, кожа покрылась инеем, но в ее глазах по-прежнему сквозила жизнь. Они горели сапфировым пламенем — дар умирал вместе с ней.
Артемия склонилась к ее посиневшим губам и, едва их касаясь, прошептала:
— Твой сосуд треснут, и никому его не собрать.
Синие глаза тети заледенели, тело сковал ледяной гроб. Арти уронила сердце на замерзшую воду, и оно разбилось на кусочки.
Септим захлопал глазами и нервно дернулся на цепях.
«Что за? Как я здесь очутился…», — он смутно помнил подворотню у ночного клуба в Праге. Как услышал дивный голос и пошел на него. В полумраке стояла девушка, он не видел ее лица, только тело. Ему было хорошо с ней, как ни с кем другим, даже Мойра не могла доставить ему большего удовольствия, чем это сделала незнакомка. И он пропал, готовый служить ей, и делать все, о чем она попросит. Лишь изредка он мог прийти в себя и пытался остановиться, поэтому и пришел сюда, в поместье, заковал руки цепями, чтобы не навредить близким.
