– Там уже достаточно, – ворчит Мари.
– Не сомневаюсь, Принцесса. Просто нужно отлепить от теста твои хорошенькие ручки. – Он посыпает свои ладони над миской небольшим количеством муки и мягко перехватывает пальцы Мари. У Мари почти кружится голова от того, что он стоит так возмутительно близко, от того, каким интимным кажется это действие – а он всего лишь помогает ей вытащить из теста увязшие пальцы, кладёт одну её руку на край миски и поясняет: – Одной рукой держи. Тогда она не будет у тебя плясать по всему столу. И смотри, вот так, – он показывает, как правильно замешивать это чёртово тесто, а Мари всё равно нихрена не понимает, потому что его запах наполняет ноздри, мешает соображать, навевает какие-то неуместные мысли…
А потом он выпускает её руку. И его ладонь неожиданно оказывается у подола её майки. Так стремительно, что Мари не понимает, как это вообще происходит, не успевает даже слова сказать, а его испачканные мукой пальцы уже проворно забираются под чёртову майку, поднимаются выше, чуть щекотно касаясь живота, а потом кружево её бюстгальтера опускается вниз.
– Джейк, ты ох… Ох!..
Он обхватывает её грудь ладонью, большим пальцем проводит по соску, и Мари откидывается назад, упираясь затылком в его плечо и вжимаясь бёдрами в его пах.
– Принцесса, у тебя опять вьетнамские флешбеки? – спокойно спрашивает Джейк, и Марикета открывает глаза.
Обе его руки по-прежнему накрывают её ладони, никакой муки на её майке, это… Этого не было. Чёрт, да что же это такое, она ведь чувствовала это, словно наяву, а ещё…
А ещё она действительно вжимается в него бёдрами и определённо чувствует его эрекцию.
– Да твою же мать, – шипит Мари, выдирая ладони из его хватки и поворачиваясь к нему лицом. – У меня с головой не лады, – почти виновато шепчет она.
– В этом ты не одинока, – хрипло бормочет Джейк, и Марикета, глядя в его потемневшие глаза, несвоевременно понимает, что зажата между его телом и кухонным столом. Но прежде, чем она успевает подумать о том, насколько это положение её не устраивает, он целует её.
Нет, это совсем не похоже на её сны.
Никаких пошлых бабочек в животе, как в дешёвых романах. Только животная, невероятная похоть. Его сухие губы, накрывающие её собственные в требовательном, пылком поцелуе. Движения языка, посылающие по всему телу дрожь, которая концентрируется болезненной пульсацией внизу живота. И это сумасшедшее желание быть ближе. И совсем не важно, принадлежит ли это желание ей – какая, к чёрту, разница, это слишком хорошо и слишком мучительно, чтобы не быть правдой и чтобы не наслаждаться этим.
