Существование мира описывалось действием строго детерминированных, однозначных динамических законов. «Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей», - утверждал Ньютон. В этой картине рационально устроенной, гармоничной вселенной, в сущности, не находилось места для вероятностных процессов, случайных событий, т.е. для неопределенности. «Ум, - писал П. Лаплас, — которому были бы известны для какого-либо момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движение величайших тел Вселенной наравне с движением легчайших атомов: не нашлось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором».
В современной науке убеждение в рациональности мира сохраняется; однако с новой точки зрения рациональное устройство мира приобретает более сложный и глубокий характер. В частности, в полемике со сторонниками лапласовского детерминизма в науке утвердилось понимание того, что рациональность мира не сводится только к динамическим законам, однозначным каузальным связям, что гармония действительности выражается не только в ее жесткой однозначной детерминированности, но и в неопределенности, случайных, вероятностных событиях и связях, которые, безусловно, также имеют фундаментальный характер. В этой связи, например, известный физик М. Борн подчеркивает, что «современная физика полностью опирается на статистическую основу».
Таким образом, убеждение ученых в рациональном устройстве мира хорошо сочетается с целесообразным, разумным характером научного познания как эффективной деятельности по производству истинного знания. Это гарантирует науке высокий социальный престиж; общество видит в науке социальный институт, обеспечивающий достижение объективной истины, истинного знания о природном и социальном мире, и в силу этого способствующий развитию человечества, стремлению устроить жизн людей на разумных началах. В этом случае наука утверждает возможность не только рационального постижения объективной реальности, но и рационального переустройства социальной действительности. При этом высокие познавательные возможности науки зачастую порождают в обществе неумеренные ожидания и повышенные требования к научной деятельности, к ученым и получаемым ими результатам. Это питает антисциентизм, формирует в обществе необоснованную склонность обвинять во всех грехах ученых и науку. Содержательная сторона рациональности научного познания, связанная с его целесообразностью, производством истинного знания о реальности требует для своего адекватного выражения организованности, т.е. упорядочения внутренних связей самой системы научной познавательной деятельности, рациональной организации процесса исследования, рациональных средств, методов его осуществления, а также определенных критериев, использование которых обеспечивает сохранение и поддержание этой рациональности. Критерии научной рациональности применяются в определенной совокупности, системе, которая представляет собой не что иное, как некоторый образец, идеал, стандарт правильного научного познания, ведущего к истине. Эти критерии, или гносеологический идеал науки, вырабатываются на основе практики исследования и, несомненно, нуждаются в философском анализе и обосновании. Так, практика и история научного познания показала ограниченность неопозитивистской программы создания рафинированной науки, удовлетворяющей, по их мнению, абсолютным, выраженным языком математической логики и годным для всех времен и всех наук критериям, которые фиксировали на самом деле один из возможных, а именно эмпирицистский идеал научности. Иными словами, практика и история научного познания показывают, что в принципе невозможно сформулировать один универсальный идеал, критерий научности, что эти критерии, идеалы научности многообразны, развиваются вместе с развитием науки.
