И снова перед глазами Синичкина.
В затылке начинает пульсировать боль. Такой плотный клубок проблем бизнеса и женских интриг — безумно раздражает. Я мог бы договориться с Викторией изображать пару, чтобы выиграть время и порадовать родительницу. Но почему-то представить такое тошно. Уж лучше просверлить себе дырку в черепе. Фролова назойлива, истерична. Терпеть не могу такой тип женщин. Но мать, как только услышала, что Настя заболела, тут же по телефону начала уговаривать меня «попробовать Вику в секретарши». Это ее навязчивая идея…
Как же я обрадовался утром, увидев на месте секретарши Синичкину!
Это даже странно. Настя ведет себя так, словно я ее раздражаю. Но в нашу ночь любви она была другой. Нежной и податливой.
Сегодня она была одета в узкие черные брюки, подчеркивавшие стройные ноги, и черный жакет. Слишком много черного, излишне строго, но от нее все равно исходит свет… Ее мелодичный голос, запах волос, дразнят и сводят с ума. Держаться на расстоянии безумно трудно.
Вздохнув, возвращаюсь к бумагам. Что толку мечтать о своей секретарше. Я ей не нравлюсь…
После обеденного перерыва направляюсь в зал заседаний, снова думая о Синичкиной. Похоже, я стал одержим ею. Даже снится мне эта невыносимая девица с завидной регулярностью.
А вот и Настя, собственной персоной, летит вниз по лестнице мне навстречу, да так быстро, словно черти за ней гонятся. Оступившись, летит прямо в мои объятия.
Удерживаю с трудом равновесие, поймав птичку в последний момент. Оба, покачнувшись, восстанавливаем равновесие. Настя откидывает голову назад, в глазах плещется паника. Да что такое, почему она меня будто боится? Что я такого сделал, когда умудрился внушить такой панический ужас?
Разозлившись, прижимаю Синичкину крепче к себе, буквально стискиваю в объятиях.
Как же это приятно. Она мягкая, податливая, ее великолепные груди вдавливаются в мой торс, и я хочу стоять так как можно дольше, впитывая ее. Познавая.
Настя, конечно же, наоборот старается отклониться подальше, но тем самым ее бедра лишь плотнее вжимаются в мой пах. Стискиваю ее талию, попав рукой в открытое пространство между спиной и юбкой. Гладкая, теплая, манящая кожа. Скольжу ладонью ниже и касаюсь края трусиков. Настя начинает судорожно трепыхаться.
Но я не отпускаю, прижимаю еще ближе — так близко, что могу почувствовать биение ее сердца, уловить еле слышные стоны с придыханием, вырывающиеся у нее.
В голове одна мысль — только о том, как безумно хочется ее поцеловать.
