Именно этим я и занималась следующие два дня, пока не поняла, что меня тошнит от сладкого. Еще и
позвонили из отдела кадров холдинга, попросили обязательно подъехать — якобы, срочно нужна моя подпись, иначе не получу выплату по увольнению.
— Может моя мама подъедет? — спрашиваю с надеждой?
Я приболела, тошнота измучила, к тому же поправилась на размер, и в привычной одежде мне тесно. Так ужасно себя чувствую, что нет сил даже на улицу выйти. Надо менять гардероб, хотя бы пару вещей приобрести. И раз уж все равно меня зовут в город, можно все это совместить…
— Извините, нужно ваше личное присутствие, Анастасия.
— Хорошо, — вздыхаю. — Может, хотя бы не завтра?
Пыхтя от злости, как и от тесноты платья, которое еле подобрала с утра, подхожу к отделу кадров. Как ни просила их вчера прислать документы по мейлу, ни в какую! Ну что за люди!
Открываю дверь и выпаливаю с порога, не успев еще увидеть кто же находится в кабинете:
— Здравствуйте, моя фамилия Синичкина, вы сказали необходимо мое…
Осекаюсь, потому что за столом руководителя отдела сидит Герман.
— Это что еще такое? — вырывается у меня.
— «Это»? Ты меня так называешь? — сдвигает брови босс.
— Нет! Твой… обман! Зачем ты это делаешь? Я ужасно себя чувствую, притащилась в этот чертов отдел кадров, чтобы получить пособие. Ты не понимаешь, что такими вещами не шутят? Наверное, нет. Наверное, для тебя это все ужасно забавно! — выкрикиваю в лицо Германа, обида буквально захлестывает меня. — Тебе ведь не понять, что для меня каждая копейка на счету! Ведь у меня скоро будет ребенок и нет работы, мы вдвоем с мамой…
— У тебя может быть и работа, и муж. Почему ты такая упрямая? — не остается в долгу и тоже повышает голос Самойлов.
— Потому что ты несерьезен! Потому что спонтанен! То я роль невесты играю, то секретарши… Ты используешь женщин, ну я же знаю! Об этом все на фирме знают. Я не хочу, чтобы меня использовали, чтобы вот так играли, как ты сейчас, ну что тут непонятного?!
— Ты хочешь слов любви?
Пытаюсь понять, с какой интонацией он произнес этот вопрос. Насмешливо? С презрением? С любопытством?
— Не слов! Любви! — выкрикиваю с обидой. — Это то, что тебе похоже недоступно.
— Пожалуй, ты права. Я не знаю, что такое любовь, — кривится Герман. — Мне сложно говорить о том, чего я не знаю, во что не верю. Много лет вокруг меня крутились сплошь хищницы, думающие лишь о том, как бы урвать от меня хоть что-то. Деньги или престиж, или даже просто секс. Но ни одной бескорыстной не попалось. И ни одной настолько упрямой, как ты. Ты мне правда нравишься, Настя. Я не хочу, чтобы ты растила нашего ребенка одна. Но не жди от меня сопливых признаний. Прости, для этого я слишком…
