Раздумавшись на эту тему, я так и заснул с мыслью о новгородской колонизации и даже во сне видел что-то такое новгородское. Но спать так и не довелось, — только что начал забываться, как в каюте поднялся шум.
— Вы ведь не барышни какие… — повторял чей-то хриплый голос.
— Отвяжись, чорт!..
— Вставай, Иван Тихоныч, а то за ногу выволоку и за пазуху всю бутылку вылью… Не барышня, слава богу!..
— Да ведь три часа ночи, дьявол, а он с водкой лезет…
— Сказано: не барышни…
Послышалась тихая возня, кто-то заохал, а потом уже поднялся настоящий гвалт. Как ни хотелось спать, но пришлось открыть глаза. Пароходная лампочка освещала такую картину: посредине каюты стоял молодой белокурый приказчик с бутылкой в руке и божился всеми святыми, что обольет Ивана Тихоныча водкой. Это был настоящий русский молодец — рослый, могучий, с красивым, добрым лицом. Он был сильно пьян, но держался на ногах еще крепко.
— Побойся ты бога, Вася, ведь три часа утра… — уговаривал Иван Тихоныч, напрасно стараясь спрятаться под одеялом: Вася тащил его за ногу и сдергивал одеяло. — Васька, мотри, не балуй, а то и в морду!..
— Да ведь не барышни… — повторял Вася, вытаскивая кого-то с верхней койки, как сушеную рыбу. — От хлеба-соли не отказываются…
Кончилось тем, что Вася разбудил и поднял на ноги всю каюту, за исключением меня — я притворился спящим. Началась попойка, и все быстро захмелели, потому что не проспались еще после вчерашнего “разговора”. Разгулявшийся Вася целовал Ивана Тихоныча и обещал вышвырнуть его в окно, если он будет барышней.
— Ну и навязался… а?.. — изумлялся подрядчик. — Осередь ночи от водки спасенья не стало…
Поднялось пьяное галденье и споры. Вася заметно процвел и сладко улыбался — ему нужна была компания, вообще живые люди, а то девать силу некуда.
— На Вишеру поползли? — спрашивал он, не обращаясь собственно ни к кому. — Народ грабить… Знаю, всё знаю… По полтине с сажени утянули опять, а народ с голоду пухнет.
— Да ведь никто не неволит… — огрызнулся старик-подрядчик с вышибленным передним зубом. — Хошь — работай, хошь — нет. Своя воля…
— Это точно… гм… — мычал Иван Тихоныч. — Известно, не неволим.
Богатырь Вася вдруг ударил кулаком по столу и со слезами в голосе заговорил:
— Господа бархатники, пожалейте лапотника!.. Ведь вы-то сыты, по горло сыты, а еще жилы вытягивать хотите из простого народу… Поглядите, как он живет-то… что он ест… Беднота кругом… ребятишки голодают… что вы делаете?
