Он занимается обычным сексом?
У него только один пенис? Что, если у вампиров их два? Ну, честное слово, такие возможности…
— Ты снова грезишь наяву. Полагаю, лучше отпустить тебя спать, — заметил он.
— Да, спать. Значит, ты пока не собираешься спать?
— Нет. Я пойду в спальню примерно в шесть утра, а затем проснусь около четырех вечера. Весь этот солнечный свет — та еще заноза в заднице. Я на самом деле не сгорю. Просто наши биологические часы настроены таким образом, а пойти против этого значит чувствовать себя очень плохо.
— Так значит, ты можешь встречаться с женщинами только с четырех вечера до шести утра?
— Только если они не придут ко мне в спальню. Хотя для них это было бы не очень весело, так как в это время я мертв для всего остального мира. Или, конечно, если они сами вампиры, тогда они могли бы спать вместе со мной, но это лишь в том случае, если все приобретет серьезный характер.
— А ты спишь в гробу?
Он захохотал в ответ на мои слова.
— Нет, я не сплю в гробу. Я сплю на совершенно нормальной, хотя и королевского размера кровати, учитывая мой рост. У меня матрас из замечательной пены с эффектом памяти. Тем не менее, моя комната максимально защищена — я запираюсь, на окнах плотные шторы и ставни. Я уязвим во сне.
— Что, кто-то может вломиться к тебе и запихнуть кусок мяса в глотку?
— В прошлом случались странные вещи, которые пытались убить нас, — выражение его лица стало сдержанным.
— Так как ты можешь умереть?
— Есть одно место, куда мы можем за этим обратиться. Там проводят совещание по поводу твоего решения закончить свою жизнь, и затем, если они с ним соглашаются, ты произносишь секретное заклинание и рассыпаешься прахом.
— Но могут ли люди убить вас?
— Что, бросание в меня лепешкой наан не было достаточно интересным для тебя?
Я засмеялась.
— Нас можно убить, но я не стану говорить как. Чем меньше людей знает, тем лучше. Никакого неуважения, просто я едва знаю тебя.
— Я понимаю.
— Время ложиться спать, Шелли.
Боже мой, он не мог бы перестать говорить такие вещи? У него низкий голос с хрипотцой, из-за чего это прозвучало, как приказ.
— Да, — зевнула я, — пора закругляться. Спасибо, что показал свои клыки.
— Ты веришь мне? — спросил он, глядя на меня с проблеском уязвимости в его глазах.
— Прямо сейчас я верю тебе. Но утром, когда вино выветрится из моего организма, и рациональная часть разубедит меня в правдивости увиденного, мне, вероятно, придется засунуть свои грязные руки в твой рот.
