Очень горько было отцу и матери видеть своего дорогого сына при последних минутах жизни, но они, сколько возможно, скрывали от умирающего горькие свои слезы и усердно молили Господа о продолжении его жизни.
По его желанию поскорее исповедаться и приобщиться Святых Таин был призван священник. Когда священник пришел, больной встал с постели и, стоя на ногах, со всем чистосердечием и умилением исповедался; и потом внимательно слушал краткие молитвы перед приобщением и усердно молился. Когда же священник велел ему повторять за собой: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистину Христос, Сын Бога Живаго…» и «Вечери Твоея тайные днесь, Сыне Божий, причастника мя приими…» — и тогда больной, осенив себя крестным знамением и воодушевившись, произнес эту молитву с таким жаром любви и веры в Сына Божия Иисуса Христа, с таким сильным желанием вечной жизни и единения с Богом, что удивил священника. По принятии же Святых Тайн он с глубоким чувством благодарности обратился к иконе Спасителя и сказал: «Слава Тебе, Боже!» После благодарственной молитвы священник пожелал ему здравия души и тела и сказал: «Многие больные, принимающие Святые Таины с верой, скоро выздоравливают от своей болезни. И ты теперь по своей вере получишь здоровье. Дай Бог тебе выздороветь. Тебе надобно жить. Ты еще очень молод». Но юный избранник Божий, поблагодарив духовного отца за желание, сказал ему: «Нет, батюшка, я уже не буду жить в здешнем мире, я умру, непременно умру».
Священник сказал: «Как же ты говоришь: умру? Почему тебе знать это? Только один Бог знает это и определяет каждому время жизни и смерти».
Отрок ответил: «Так, батюшка. Да я от Бога-то и узнал, что я умру. Он зовет меня к Себе, и я пойду к Нему». После этого священник, заметив в нем слабость сил, оставил его в покое, простился с ним и с его родителями. А больной лег на свою постель. Это было в шесть часов вечера.
Не прошло получаса после причащения, как отрок, лежа на своей постели, с какой-то поспешностью и старанием стал тихо читать молитвы, какие знал: Спасителю, и Богоматери, и святым угодникам, и, осеняя себя крестным знамением, начал постепенно ослабевать и, мало-помалу забываясь, перестал дышать и скончался.
Родители умершего до этого времени едва сдерживались от рыданий, теперь же дали полную свободу своим слезам и плачу. То отец, то мать, то сестра матери и брат и другие бывшие тут родственники горько сожалели о потере дорогого, ненаглядного их сына и племянника. А тот, кого оплакивали, лежал бездыханным и безчувственным к плачущим и рыдающим.
