Олька после окончания девятого класса и сдачи ОГЭ, ушла из школы и поступила в колледж дизайна. Учится теперь на первом курсе.
Поэтому на данный момент основными кормильцами являемся мы с мамой. И, конечно, если бы у нас была своя квартира в нормальном доме, нам было бы значительно легче.
Вся наша жизнь после смерти отца быстро превратилась в какое-то беспросветное выживание с постоянным подсчётом копеек. Кроме брата отца, его жены и детей, родственников у нас не было.
Такие простые вещи, как вторая пара кроссовок или шоколадка утром — были для нас признаками финансовой состоятельности. Старые обои, старая мебель, никаких отложенных денег — обычная нищета. Когда мы жили в двухэтажном деревянном доме, мы ещё и нередко простужались из-за сквозняков. Особенно, конечно, поздней осенью и зимой. Васька иногда радовал нас собранными у заброшенного стадиона и в лесу полевыми цветами, а подарками на дни рождения обычно служили какие-нибудь поделки, вместе с парой кульков конфет и тортом. Вообще младший брат рос озлобленным парнем, потому что рано столкнулся с неприятием в обществе — в основном из-за бедности и худобы — до армии он был тощий, как Кощей. Но ростом пошёл в отца — вымахал под метр девяносто. Постоянно чесал кулаки на улицах и мама часто ругала его за порванную одежду. Новые заплаты служили лишь поводом для дополнительных насмешек, и Васька в очередной раз пускал кулаки в ход. К пятнадцати годам он связался с какой-то уличной шпаной из такой же рабочей бедноты, как и он сам, и вскоре принялся вместе с ними отжимать мобильники на улицах. Мы узнали об этом только тогда, когда его вместе с парой друзей поймала полиция. В итоге его поставили на учёт. Мать долго разговаривала с ним на кухне и, видимо, смогла до него достучаться. По крайней мере друзей Васька сменил и вместо отжимания мобильников принялся собирать на свалках цветмет. Это позволило ему подарить нам на новогодние праздники настоящие смартфоны и мы, конечно, очень их берегли. Хотя, по меркам более-менее обеспеченного человека, они наверное были дешёвой китайской ерундой. Но не для нас.
Бедность отвратительна. В неё нет ничего морального или высоконравственного. Ты просто покупаешь всегда самый дешёвый кефир, самые дешёвые лекарства и то и дело выкладываешь перед кассой продукты, которые после раздумий не воспринимаешься необходимостью. Ставишь в книжном магазине обратно на полку книги, которые хотела купить, просто потому что воспринимаешь такие траты, как баловство и живёшь от зарплаты до зарплаты.
