Я тоскливо склонила голову к тарелке с нетронутой едой, и в неё скатилась крупная слеза, которая в повисшей тишине шлёпнулась о фарфор так громко, что это услышали все. Великолепно, я разревелась при отце, гостях и Вивеке. Теперь все узнают, как сильно меня задевают разговоры о призвании. Слабачка. Не прошла простое испытание безобидными издёвками, может, и не быть мне учителем? Стрессоустойчивости ноль.
— Алоиза, я обидел тебя? — встревоженно спросил Бовард и тут же оказался возле меня с платком наготове.
Да он издевается, что ли? Заботливый красавчик у моих ног, а меня мутит от злости.
— Соринка в глаз попала, — проигнорировала широкий жест моего жениха и встала из-за стола. — Прошу меня извинить, день сегодня был тяжёлым и долгим. Мне срочно нужно поспать.
Но сначала вдоволь нареветься.
— Я провожу тебя до покоев, Алоиза.
Посмотрела на отца. Он мой взгляд расценил неправильно, я же явственно отправляла ему испуг и отвращение, а не разрешение на компанию Боварда клянчила. Папенька благосклонно кивнул, а младший Леминбрюк схватил меня под руку и повёл из зала.
Вивека было подорвалась за нами, но отец занял сестру беседой, предварительно надавив на её плечи магией и усадив на место. Совсем хорошо! Я иду с Бовардом по темным коридорам, а в этих тёмных коридорах боюсь лишь своего провожатого.
— Какому демону ты продал душу, Леминбрюк? — спросила, не сдерживая льда в голосе.
— В какой-то момент осознал, что моё чревоугодие пагубно влияет на здоровье и восприятие меня как личности, — высокопарно изрёк Бовард.
— Чревоугодие, — повторила за ним. — Слово-то какое подобрал.
— Обжорство лучше? — горячо прошептал мне на ухо, и я аж подпрыгнула от его прерывистого дыхания. — Я весьма жаден и прожорлив, Алоиза.
Меня крутанули на сто восемьдесят градусов и прижали лопатками к портрету дедули по матушкиной линии. Я аж чуть не задохнулась от возмущения, и хотела высказать всё это Боварду Леминбрюку в лицо, как он самым наглым образом накрыл мои губы своими. Такого подвоха я точно не ожидала, и мне было жутко стыдно перед дедулей. Теперь, приезжая к нему гости, я точно буду вспоминать этот унизительный эпизод.
Женишок не соврал, он действительно был жаден. Поедал меня как пирожок с повидлом, даже языком мне по губам провёл, а я не нашла ничего лучше, чем громко шмыгнуть распухшим от слёз носом.
Бовард испуганно отстранился. Слёзы на мальчиков действуют лучше пощёчин, он опешил и даже пару шагов назад сделал, в этот раз даже не предлагая мне свой носовой платок. И хорошо, я бы магией затолкала ему его в глотку.
