— Капитан, принимай новобранцев! — грохнул аускомандир по одной из шести дверей, расположенных на втором этаже.
Дверь открылась, будто от порыва сильного ветра, и в кромешной темноте показалось, что кто-то свалился с кровати на пол. Но еще до того, как включился свет, успел снова занять свое место. Это был явно не капитан восьмой группы. Отчего-то я сразу нашла его глазами.
Молодой мужчина стоял у свободных кроватей, вытянувшись по струнке перед своим начальником, и смотрел на новоприбывших, то есть на нас, как волк смотрит на свой очередной обед. В глазах его читалось: «Будут сопротивляться или нет?»
Именно глаза капитана меня заинтересовали больше всего. Его светлые, коротко остриженные волосы да и вся внешность в целом терялись на фоне серых, словно затуманенных глаз, в которых поблескивало серебро.
Перед нами стоял имсит. Имсит с подавляющей аурой и невероятной силой, скрытой за непримечательной внешностью. Сердце испуганно дернулось, но я быстро пришла в себя, сосредоточившись на своем дыхании. Недостаточно быстро, раз пропустила мимо ушей речь аускомандира, застав только последнее предложение:
— …Капитан восьмой группы, Эльдер. Всем все ясно?
— Так точно, товарищ аускомандир! — ответили мы вразнобой с разной степенью вялости, вынуждая старшего поморщиться.
— Утром приступаете к обучению, — уже спокойнее, без приказного тона заметил мужчина. — И постарайтесь выспаться впрок. Эта возможность вам представится еще очень не скоро.
Как только аускомандир покинул комнату, парни, прибывшие со мной, как-то сразу подрасслабились, заулыбались. Блондин и рыжий так и вовсе направились к свободным кроватям, пока воздух не разрезал приказ:
— Построиться в одну линию! Я еще никого не отпускал!
Я как стояла, так и вытянулась, сбросив сумку на пол, а капитан восьмой группы тем временем приблизился к нам, с головы до ног осматривая каждого. Стоит ли говорить, что нашим внешним видом он явно остался недоволен?
В серых глазах блеснуло презрение, тонкие губы искривились в усмешке. Это был второй имсит, которого я видела в своей жизни так близко, и, сравнивая обоих, могла запросто сказать, что не нравился мне ни один из них. Все они высокомерные, бездушные и властолюбивые подонки, не считающие людей за равных.
— Хочу напомнить вам, салаги, что больше вас не существует как личностей. У вас нет имен, нет возраста, желаний и обид. Вы чистый лист, из которого военная академия слепит или не слепит хороших спецов. В любом случае приготовьтесь сдохнуть, — поравнялся он со мной, глядя на меня в упор. — Всем все ясно?
